Князь. Записки стукача
Шрифт:
А мне было не до скуки…
Все случилось тогда же в казино… Я сразу заметил этого молодого человека. Он явно понимал нашу речь. И когда тетушка отправилась в дамскую комнату, тотчас подошел и прошептал сзади:
– Позвольте представиться, сударь. Поручик Семенов из России… Милостивый государь, мне велено вас допросить. Вы не хотите, чтоб я это сделал в присутствии вашей родственницы?
– Нет, нет! – вскричал я в испуге.
– Весьма рад, сударь. Ибо мне велено, по возможности, не тревожить фрейлину покойной Императрицы… Знаете ли вы, что ваши знакомые – господин Ишутин… тот самый молодой человек, у которого вы побывали, – о чем не знает, к счастью, ваша тетушка… а также злодей Каракозов – приговорены к повешению? Я буду ждать вас завтра в восемь утра. Не вздумайте пытаться убежать. Вас все равно отыщут…
Не спал ночь. Чувство унизительного страха… Сколько раз я его испытал потом в жизни!
В восемь часов вышел из дома. Семенов разгуливал у входа. Мы зашли в маленькое кафе.
– Я буду краток, – сказал он. – Мне велено доставить вас в Россию.
Меня била лихорадка… Я прохрипел:
– Но я лишь однажды виделся с этими людьми. Я понятия не имел, кто они такие!
– Я знаю все обстоятельства. Учитывая вашу юность… Молодо – зелено, с кем не бывает в вашем возрасте… Но за это, милостивый государь…
Боже, какое счастье! Неужели так просто?!
– Придется раскошелиться, – и он назвал сумму.
– Но у меня нет денег, – прошептал я. – Я попрошу у тетки…
– Ни в коем случае. Дело совершенно конфиденциальное… Вы сами тайно возьмете их у тетушки… Украдете.
Я сделал это.
Что было с тетушкой, когда она не нашла денег! Как орала на хозяина виллы, как обзывала ворами прислугу… И как хозяин смотрел на меня (мне казалось – знает! знает!). Но хозяин терпел оскорбления, спорить с такими богатыми постояльцами не посмел. Обещал вызвать полицию.
Однако тетушка почему-то отказалась – неужто поняла?
Я предложил тетушке переехать в Дрезден – посмотреть знаменитую картинную галерею.
В Дрезден приехали в воскресенье. Пока тетушка устраивалась и высмеивала при девке Дуняшке убогость самой дорогой гостиницы в городе, я вышел на улицу. Множество толстых, «пивных» немцев прогуливались под руку со столь же толстыми супругами…
Ах, как приятно вот так без дела и, главное, без страха бродить по городу! Тем более великолепный денек послал Господь. Я шел, разглядывая толпу, строил глазки хорошеньким немкам, тотчас получая ответные «глазки», когда меня окликнули…
Я обернулся.
Он стоял, по-наполеоновски скрестив руки, и смотрел на меня.
Одет он был по-европейски – великолепный сюртук, жилет, брюки и цилиндр. Синие очки скрывали глаза. Но такое щегольство совсем не шло к этому коротконогому человеку с круглым крестьянским лицом и с не очень светской привычкой жрать собственные ногти.
Но вот он снял синие очки. И знакомые холодные глаза жутким обручем охватили меня…
Впоследствии, когда Нечаева уже давно не было, я тотчас вспомнил эти глаза, впервые увидев… Распутина. В них было много общего… Об этом впереди.
Нечаев начал, не поздоровавшись:
– Я был уверен, юноша, что вы попытаетесь сразу сбежать из Висбадена. Я ваш гувернер, сударь, и изучил ваш характер… Изучать характеры человекообразных – моя стихия. Помните, сбежать от нас невозможно – за вами следят… Наши всюду… И тот поручик Семенов, конечно же, был наш человек. Он взял ваши деньги для нас – Нечаев усмехнулся. – Мне остается вас предупредить наперед: если я вас о чем-нибудь попрошу лично или через кого-нибудь, вы обязаны исполнять немедля…
Помню, я ответил:
– Не желаю ни слышать вас более, ни видеть.
– Это не в вашей власти, но в моей, – он усмехнулся снова. – Запомните: вы – посвященный. И если вы нас по-настоящему прогневаете – петля и кинжал. Или… или ваши соседи на Фонтанке тотчас узнают, как вы беседовали со «злодеем» Каракозовым и посещали кружок «изверга господина Ишутина». А вашим гувернером был некто Нечаев, который организовывал студенческие волнения и поджигал ненавистную столицу…
– Вы… сударь, подлец!
Как он взглянул на меня! Я почувствовал, что колени мои подгибаются.
Цепкие глаза совсем близко… Мне не хватало воздуха…
Он шептал бешено:
– Я революционер, запомни, жалкий мальчишка. Для Революции нет табу. Все средства хороши…
Я опомнился на скамейке. Он сидел рядом и говорил ласково:
– Я хочу, чтобы ты избежал того, чего не избежал я… Пока вы весело путешествовали с тетушкой, я был арестован… сидел в Петропавловской крепости – в самом страшном на свете Алексеевском равелине. Ах, воспитанник, как там нечеловечески холодно! Я дважды околевал. У меня уже зубы не разжимались. И, чтобы продолжать допрос, изверги разжимали зубы ножом…
Впоследствии я узнал, что тотчас после нашего отъезда несколько революционеров получили его письма из Петропавловской крепости.
– Меня на цепь сажали… – (в глазах его были слезы). – И все-таки сбежал оттуда… откуда еще никто не сбегал… Теперь о нашем задании. Вы поедете со мной в Женеву. Тетушке сообщите, что надумали поступить в женевский университет. И хотите самостоятельно прозондировать почву. Она будет только счастлива – и вашей самостоятельностью, и решением. Русские дворяне обожают все иностранное. Надеюсь, что после нашей поездки я отпущу вас. Точнее, только тогда они мне это разрешат…
– Кто – они? – жалко спросил я.
Он вынул маленькую карточку, на которой было написано по-французски: «Податель сего есть один из доверенных представителей русского отдела Всемирного Революционного Союза». И печать: «Alliance revolutionnaire europpenne. Comite general».
И под текстом – перекрещенные топор, револьвер и кинжал.
После чего он погрузил меня в свои любимые миражи. Тут были и революции сорок восьмого года, прокатившиеся по Европе. И тайный союз монархов, заключенный после. И великий айсберг Революции, который появился нынче и который сокрушит нынешний порядок…