Княжеская школа магии
Шрифт:
По имени мужика я сразу понял, что это точно отец Щелкунчика.
— Я знаю, кто Вы, — обратился я непосредственно к женщине.
— Тётя Саша, он умеет читать мысли, — снова влез Гоголян.
Мальчишка, судя по обращению, был предостаточно знаком с родителями Щелкунчика. Возможно, Гоголян был их соседом. А может, ещё кем-то.
Но сейчас меня интересовал больше Пушкин, который с радостью поддержал своего дружка:
— Да-да, наш учитель умеет читать… мысли. Но это всё, что он умеет делать. То есть даже просто читать ему даётся с трудом, так как он не знает, что бакенбарды…
— Пушкин,
— Что, простите?! — покраснела дамочка. Женщина сразу поняла, что я замешан в исчезновении её сына.
И хоть я не был в этом замешан, мне всё равно нужно было что-то придумать, чтобы родители Щелкунчика поверили моей новой речи, которую я придумывал на ходу… То бишь они поверили, что я причастен к похищению.
Таким образом я убил сразу двух зайцев: заставил родителей Чайковского бояться и ненавидеть меня, но верить мне; снова показал спиногрызам, что любая оплошность может очень дорого обойтись им. А если добавить сплетни, то уверен, что Гоголян уже успел за это утро поделиться со своей братвой о том, что произошло этой ночью.
Конечно, детишки не из робкого десятка. Но и я не из таких. Так что здесь победит тот, кто дольше сопротивляется.
— Я говорю, что Ваш сын исчез, — объяснил я мамаше Щелкунчика. — Вчера он перегрыз футбольные ворота. Если точнее, то это две штанги. А сегодня он исчез. Вчера он перегрыз дерево и повалил его на машину директора княжеской школы магии. А сегодня он исчез. Вчера он пришёл домой, лёг спать. А сегодня…
— Довольно! — крикнула женщина. — Хватит меня запугивать! Где мой сын?!
Глава 10. Одиннадцать врагов Мацумото
— Вы думаете, что я какой-то тиран, Александра Андреевна. Но это совсем не так. Вам кажется, что я похитил Вашего сына. И что я плохой человек. Но это тоже не так. Вы видите лишь то, что хотите видеть. Но какова правда?
— Где?! Мой?! Сын?!
— Сашенька, успокойся, — погладил муж свою жену по спинке. Он посмотрел на меня и тоже с криком, но не таким стрёмным, спросил: — Так где же наш сын, Хиро Мацумото?! Отвечайте! Или я буду вынужден…
— Не нужно повышать на меня голос! — повысил и я голос. Это смотрелось двояко, но уже как было. — Проявите уважение к учителю Вашего сына, — уже спокойно добавил я. — Пётр Ильич попросил меня решить его проблему на благо всего класса. И я помог ему с этим. То есть я пытаюсь помочь. Но не уверен, что у меня получится. Потому что кое-кто вечно пытается заткнуть мне рот. Завязывает руки. Сковывает движения. А я, между прочим, такой же человек, как и все вы. Но я добрый. А добрый человек всегда помогает другому доброму человеку. Иногда и злому. Но именно в эту ночь я помог Вашему сыну, Александра Андреевна. И Вашему, Илья Петрович.
— Что Вы с ним сделали?! — расплакалась мама Щелкунчика.
— Могу лишь сказать, что он исчез. Где именно Пётр Ильич сейчас — этого не могу раскрыть. Но с ним всё хорошо. Он сам попросил избавить его от зубных проблем.
— Зубных проблем?
— Да, Александра Андреевна. От зубных, — подтвердил я, а сам посмотрел на Пушкина. — Кое-кто из моих учеников не рад, что его и стул, и парту, и даже предметы личного пользования грызёт Ваш сын. Я помогаю и тому ученику, и Вашему сыну, чтобы в дальнейшем один не грыз, а другой не страдал. Но самое печальное, что тот ученик не ценит это. Он даже не хочет это замечать. Он пытается напакостить, чтобы я страдал. — Увидев, что Пушкин покраснел и опустил голову, я дожал: — А ведь я хочу помогать детям, чтобы они обрели счастье. И мне обидно видеть, когда меня пытаются сделать врагом. Смешивают меня с дерьмом, извиняюсь за выражение. Ещё Вы на меня орёте, потому что Ваш сын пропал. Дети меня подставляют, потому что не верят, что им достался невероятно хороший учитель и друг. Они этого не ценят.
Родители Чайковского молчали. Они находились в таком состоянии, когда и вину чувствовали, и не могли полностью согласиться с моими словами, ведь их сына не было рядом. Возможно, если бы пропал Гоголян, а они были бы здесь, то с радостью поддержали бы меня. А так — имеем то, что имеем.
И что мне делать?
Как быть, если я подписался на хрен знает что?
Всё просто.
Делаем то, что умеем лучше всего — врём дальше, разыгрывая очередной спектакль. А сами молимся, чтобы удача снова была на нашей стороне. Ведь я не меньше родителей Чайковского хочу, чтобы сам Щелкунчик нашёлся.
— Как бы вам не хотелось найти своего сына, — обратился я к родителям Щелкунчика, — вы его не найдёте. Однако если вы отправитесь домой и продолжите жить так, будто ваш сын в школе, то уверяю, что уже к вечеру Пётр Ильич придёт домой голодный, но счастливый.
— Вы его ещё и голодом морите?! — снова заплакала мамаша Чайковского.
— Да не берите близко к сердцу, Александра Андреевна. Лучше возьмите за руку своего мужа и отправляйтесь домой. Я обещаю, что Ваш сын изменится. Уверен, дома он тоже жуёт мебель.
— Откуда Вы знаете? — встрял Илья Петрович.
— Мысли умею читать. А ещё Пушкин и Гоголь Вам об этом сказали. Или Вы уже забыли, что малыши ябедничали про моё умение читать мысли?
Мужчину мои слова оскорбили. Однако Илья Петрович не стал ничего высказывать. Он просто взял свою жену за руку… Они оба развернулись и ушли.
— Ну так что, будете и дальше воевать?.. или начнём нормальную жизнь? — поинтересовался я у хоббитов.
Дети молчали. По глазам было видно, что они не знают, как поступить. Но сила коллектива говорила, что сдаваться нельзя. Нужно мне отомстить. Однако если бы они хотели реально меня грохнуть, то Пушкин уже давно достал бы револьвер и закончил бы этот кошмар. Так что здесь не всё ясно.
То есть ясно лишь одно: дети хотят мне отомстить, но не хотят убивать. И это уже приятно, потому что получать по роже — не так «больно», как лежать в гробу.
— Какой у вас план, детишки? — спокойно спросил я, даже не обзывая мелких. — Что хотите сделать со мной? Говорите прямо, ведь я и так знаю, что вы задумали.
Я нихрена не знал. Но моё пафосное поведение нагоняло суету на спиногрызов.
Умные детишки, которые напоминали Кевина Маккаллистера из «Один дома», продолжали молчать, будто думали, как мне отомстить. Или ждали, пока я что-то сделаю не так.