Княжеские трапезы
Шрифт:
Женщина сжимала в своих тонких руках книжечку, стараясь не выронить отклеившиеся страницы.
– Монсеньор, – начала Маргарет, и ее голос зазвучал, как флейта, английский же акцент придавал ему совершенную неотразимость, – в этом катехизисе не хватает первых страниц. Вполне возможно, что речь идет об обращении к читателю и о прологе, потому что затем следует глава, названная «Первая часть», в которой рассматриваются следующие вопросы: «истины о спасении, или истины, в которые должно верить, если хочешь достичь вечной жизни».
– А что такое вечная жизнь? – спросил небрежно Эдуар.
Мисс Маргарет опустила катехизис и взглянула на своего
– Монсеньор, – мужественно начала мисс Маргарет, – как вы думаете, что происходит с человеком, когда он умирает?
– Он прекращает жить! – ответил князь. Учительница чуть не задохнулась, но быстро взяла себя в руки:
– Прекращает жить тело. А как быть с душой?
– Душа подчинена телу, – уверил Эдуар мисс Маргарет. – Думаю, что они необходимы друг другу, но мне кажется совершенно очевидным, что тело более необходимо душе, чем душа телу. Маргарет перекрестилась.
– О! Монсеньор, вы кощунствуете, сами не осознавая этого: тело – всего лишь жалкая плотская оболочка души.
Эдуар с улыбкой взглянул на свою учительницу:
– Жалкая оболочка или нет, но ваша мне нравится, – сказал он.
Маргарет сделалась пунцовой, как мак, при этом взгляд ее стал отсутствующим, будто ее внезапно и сильно ударили по голове.
– С ума сойти можно, как же вы чувствительны, – заметил Эдуар, – от малейшего комплимента вы чуть в обморок не хлопаетесь. Можно подумать, что ваше единственное желание – быть незаметной. И вам это – с большим или меньшим успехом – удастся, но такое поведение преступно. Время проходит, назад его не вернуть. С каждым годом ваши шансы на настоящую жизнь – а под настоящей жизнью я имею в виду любовь – сокращаются. Постепенно ваше тело иссохнет, морщины покроют ваше прекрасное лицо, которое пока не поддается старению, грудь станет дряблой, а в улыбке вы будете показывать искусственные зубы. На вашем месте я бы закричал: «На помощь!», мисс Маргарет. Любили ли вы когда-нибудь мужчину или хотя бы женщину? Отвечайте мне, но только честно!
Глаза мисс Маргарет наполнились слезами, она молчала. Подвинувшись к ней, Эдуар взял свою учительницу за руку. Она нежно, но твердо высвободилась.
– Не сердитесь за мою откровенность, – продолжал Эдуар. – Я говорю все это не для того, чтобы обидеть вас, а чтобы вы встряхнулись; не имеет смысла звать пожарных, когда огонь уже все уничтожил. Как бы я хотел поиграть с вами в Пигмалиона! А знаете что? Я отвезу вас в Париж, поведу в салон красоты, пусть они откроют ваше настоящее лицо, ведь его черты, хотя они и красивы, не собраны воедино, вы не умеете ими пользоваться. Затем я пойду с вами в модный магазин, где вас оденут как современную женщину; и уж тогда получится новая мисс Маргарет, мисс Маргарет, которой удалось вскочить в уходящий поезд. Ну же, мой милый дружок, не плачьте, давайте-ка вернемся к вопросу о вечной жизни, в которую вы так сильно верите и которая меня так мало манит. Раз уж я должен стать католиком, продолжим игру. Значит, так: когда я умру, моя дута, широко размахивая крыльями, покинет мою оболочку. Так куда же она улетает?
– На встречу с Богом, – прошептала мисс Маргарет.
– О'кей, встречается она с Богом. А что потом?
– Если она достойна, то имеет право на вечную жизнь.
– А в чем это заключается?
– Мы, недостойные создания, не можем постичь этого блаженства.
– Браво! Вот так скорый способ решения вопроса. А если наша душа нечиста,
– Да, к демону. Эдуар зло рассмеялся.
– Как же можно уважать Бога, выдумавшего дьявола, – то есть наказание?
– Если Бог способен простить грешников, то как же Он должен вести себя с праведниками?
– Если Бог, который все создал, оставил человеку возможность обречь себя на вечные муки, значит, Он – злоумный Бог, может быть, даже извращенный, во всяком случае, такой Бог не «добрый Боженька».
При каждом замечании Эдуара мисс Маргарет не переставала креститься.
В конце концов, раздосадованный смятением своей учительницы, Бланвен заявил:
– Оставьте мне этот катехизис, Маргарет, я выучу его наизусть, ведь у меня слоновья память, благодаря чему я могу запомнить все, что прочел. Княгиня останется довольна нами.
Взяв книгу из рук мисс Маргарет, Эдуар поцеловал женщине кончики пальцев.
– Не приходите в отчаяние от моих слишком грубых речей, – сказал Эдуар. – Возможно, я верю в Бога даже больше, чем вы, но по-иному. Я признаю Господа Бога и оставляю вам вечную жизнь. Согласны?
Женщина попыталась улыбнуться, но у нее не получилось.
Во время вечерней трапезы князь Эдуар испытал жестокое удовольствие. Он рассчитывал, что герцогиня извинится за происшедшее, но он не учел спокойной дерзости этой женщины, позволяющей ей смотреть прямо в лицо в любом затруднительном положении, являя при этом ясность духа, пусть даже наигранную, но все равно обезоруживающую ее противника.
Хейди вела себя как обычно: привычная, но скромная гостья, беседующая о хозяйстве, предупредительная со старой княгиней и своим престарелым супругом-герцогом. Она чувствовала на себе беспощадный и холодный взгляд Эдуара, но старалась не смущаться. Герцогиня достаточно разбиралась в мужчинах, чтобы не опасаться нескромных откровений со стороны молодого князя. Этот парень был слишком цельной натурой: о шалостях он может поговорить с человеком, непосредственно замешанным в них, но уж никто больше знать об этом не будет.
Эдуар же со своей стороны наслаждался тайной, связывающей его с этой женщиной, чьи приключения чем-то напоминали его собственные. Неожиданное замужество сделало из толстой швейцарки герцогиню, Бланвен же стал князем благодаря пожелтевшему от времени письму. Пока Хейди расправлялась при помощи рыбных столовых приборов с форелью под миндальным соусом, Эдуар видел ее, лежащую на кровати парикмахера, в трусиках и черных чулках, в нарочито возбуждающей позе, играющей роль шлюхи, чтобы удовлетворить фантазмы французского цирюльника – о его французском происхождении можно было догадаться по фамилии Калиссон и южному акценту. Видение этих шалостей смутило Эдуара тем больше, что его мучило отсутствие женщин в его нынешней жизни. Одна картина породила другие, и он бешено возжелал Хейди, посвятив ей такую эрекцию, о которой та и не догадывалась.
Пока Эдуар находился во власти похоти, княгиня Гертруда обсуждала с герцогом церемониал, предусмотренный на ближайшее 29 июня – национальный праздник Черногории. По подсчетам обоих старичков гостей должно было быть одиннадцать человек, все – представители высшей аристократии их страны. Праздник намечен на субботу, приглашенные прибудут в пятницу, поселят их в отеле «Бель-Вю», за исключением князя Игнация, двоюродного брата Оттона, – он остановится в замке. В отеле гости будут ужинать индивидуально.