Княжич Олекса. Сказ второй
Шрифт:
— Так что же ты ответишь боярам, пресветлый князь?
Александр, с достоинством поглядев сначала на него, а потом на всех остальных в горнице, промолвил:
— Отвечу, что не пойду ни на какие уступки боярам и никаких указов издавать не стану. Никто не будет указывать князю, как ему дела вести! А если кто попробует давить на меня и смутьянствовать, — княжич прожег потемневшим взглядом Гюряту Савича, — тот сразу же окажется повешенным на детинце.
Тот невольно подался назад, словно увидел перед собой самого князя Ярослава.
«Выбирая между народом
— Не слишком ли горячишься ты, княже? — произнес с явным разочарованием посадник. — Сам видишь, какая беда свалилась на Новугород! Неужто нельзя никак смягчить удар, который понес народ?
— Ты плохо слышал меня, Степан Твердиславович? — холодно осведомился Александр.
Пришлось посаднику примолкнуть и грузно опуститься на свое место.
— Пусть владыка Спиридон увещевает бояр заняться богоугодным делом, — продолжил княжич тем временем. — Авось и без поблажек княжеских они захотят спасти народ от голода! На том и закончим разговор!
Резко встав с кресла, Александр размашистым шагом покинул думную горницу.
Снова проезжая по улицам Новугорода, опустошенным страшным пожаром, княжич уже не смотрел по сторонам, глядя только прямо перед собой. Между его бровей пролегла суровая морщинка, выдававшая его внутренний накал. Мусуд благоразумно молчал, понимая, что Александр может вспыхнуть сейчас от одного неосторожного слова.
Уже в Рюриковом Городище княжич обратился к кормильцу:
— Мусуд, отряди две сотни ратников в детинец для охраны зерна.
— Сделаю, — кивнул тот.
Александр ушел в гридницу, а Мусуд, отдав приказ Глебу Синице собрать дружинников для отправки в детинец и самому ехать с ними в качестве старшого, поспешил вослед княжичу. Александр восседал на кресле рядом с княжеским стольцом и выглядел утомленным, но отправляться на отдых в свою светелку явно не собирался. Татарин приблизился к нему и собирался занять место за его креслом, как и подобает телохранителю, как княжич заговорил с ним:
— Ты и сейчас скажешь, что я сделал все правильно? — сказал он по-персидски.
— Скажу, — без малейших колебаний ответил Мусуд.
Горькая улыбка появилась на устах Александра.
— Как же я рад, что воротился ты, Мусуд! — проговорил он вдруг. — Я благодарю тебя за всё — и за дела твои ратные и за слова добрые. Прости, что не благодарил тебя раньше…
Кормилец поклонился, тронутый в самое сердце его речью.
— Для меня честь служить тебе и отцу твоему, княже, — проговорил он чистосердечно. — И нет для меня радости большей, чем быть подле тебя.
В гридницу вошел ратник и доложил, что прибыл церковник для совершения отпевания над погибшими защитниками Городища. Александр поднялся с кресла и, оправив промокший от дождя плащ-корзно, твердо произнес:
— Пора отдать последнюю честь славным воинам!
Спрятав все свои чувства за показной сдержанностью, приличествующей князю, он отправился встречать церковника.
_________________
(1) Мыто — древнерусская торговая пошлина.
9. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЯРОСЛАВА
9. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЯРОСЛАВА
Народные волнения поднялись в Новугороде спустя несколько седьмиц после пожара.
Смута, словно тлеющий до поры до времени огонь, постепенно разгоралась в сердцах людей, подспудно подстегиваемая боярством. Новугорские господари через своих многочисленных слуг среди ремесленников и черни распространяли слухи о том, что княжич Александр отказался спасти впавший в беду город. Простой люд, понимая, что открытых посадником запасников не хватит, чтобы спасти всех горожан от неминуемого голода, начинал роптать.
— Чего же стоило княжичу подписать указы те? Тогда бы спасли нас бояре от нужды! — шептались со злостью между собой люди. — Нисколько не думает о народе князь! Мы кормим его и княжескую дружину, а он и мизинцем не повелит, чтобы озаботиться нашими скорбями!
Александр знал о настроениях новугородцах от соглядатаев, засланных Мусудом в Новугород. Известия эти тревожили княжича, хотя он и понимал, что такой развязки и следовало ждать. Выбрав остаться верным отцу, он тем самым настроил против себя не только боярство, но и простолюдинов. То была плата за нелегкое решение, которое и без того легло на душу Александра темным пятном, отныне омрачавшим его существование.
— Коли смута разгорится, нужно подумать о том, как оборонить тебя и Андрея, — заговорил как-то раз Мусуд со своим подопечным. — Ты разделил дружину, отправив две сотни ратников в детинец. Еще две сотни у нас имеется в Городище. Но поручиться, что мы справимся с восставшим народом, я не могу…
— Я не побегу, — коротко и твердо заявил Александр.
— А если народ совсем уж разъярится?.. — обоснованно заметил телохранитель.
— Будем удерживать Новугород в своих руках столько, сколько сможем, — ответил на то мальчик. — Удерживать всеми силами — и надеяться, что мой отец со своей дружиной уже на пути в Новугород!
Меж тем, вестей от князя Ярослава не появлялось. И хотя половодье почти сошло на нет, реки вставали в русла, а дороги просыхали, однако никто ни в Новугороде, ни в Рюриковом Городище не знал, когда ждать возращения князя. Тем боярство и пользовалось! Желая натравить новугородский народ на княжича, они что есть силы раздували огонь гнева в сердцах людей.
И в день, когда стало окончательно ясно, что городские запасы скоро совсем иссякнут — поднялся люд на стихийное вече, намереваясь всем скопом решить, как им поступить со строптивым княжичем. Едва услышав звон вечевого колокола на Торговой стороне города, архиепископ Спиридон сразу же отослал гонца в Рюриково Городище, дабы предупредить Александра о начавшемся бунте.