Княжий воин
Шрифт:
Дремучий лес не обещал ничего хорошего. Шли осторожно след в след, всматриваясь в отметины на снегу и вслушиваясь в шорохи.
– Вона отдушина из берлоги, - сказал шепотом проводник, местный старик-охотник.
– Видишь, парок поднимается от дыха звериного?
И он поспешно потопал назад, сообщив напоследок пятерым гридням:
– Косолапый крупный, с осени подраненный и дюже лютый. Летось трех мужиков до смерти помял:
Опыта в медвежьей
...Рыхлый снег перед берлогой утоптали, чтобы не было помехи в движениях. Двое парней длинными шестами начали бесцеремонно будить медведя. Трое других с копьями стояли поодаль. Когда разъяренный медведь вылезет из логова, его ярость должна быть направлена на этих троих, а более всего на того, кто посредине. В его руках копье-рогатина с поперечиной у длинного и тяжелого наконечника. Поперечина для того, чтобы копье не вошло в медведя слишком глубоко и расстояние между его лапами и охотником не сократилось до опасного. Древко рогатины из дуба или из ясеня, толстое, как оглобля. Торец древка заострен и окован железом - чтобы надежнее упиралось в землю. Если рогатина под бешеным напором раненого зверя сломается или соскользнет с упора, охотника уже ничто не спасет.
"Средним" с рогатиной стоял Нелюб - тот самый, что прошлой зимой дрался с Романом в детинце. Так выпало по жребию. Роман стоял справа, у него, как и у левого, в руках тяжелое боевое копье. Задача этих двоих - добить медведя. В следующей охоте "средним" будет Роман.
...Медведь с ревом вылез из темной берлоги - пахнуло густым звериным запахом. Несколько мгновений он ослеплённо крутил головой и, наконец, разглядел обидчиков. Трое с копьями должны были привлекать внимание косолапого к себе голосом и жестами - чтобы он пошел на них.
Но "по науке" не получилось. Когда медведь встал на задние лапы, трое копейщиков от изумления лишились голоса. Копья казались безобидными щепками по сравнению с огромной фигурой лесного хозяина. А когда косолапый заревел, да так, что с ближайших деревьев осыпался снег, Нелюб не выдержал - бросив рогатину, побежал по снежной целине, куда глаза глядят. Роман, подавляя нахлынувшую жуть, поднял рогатину и стал на место Нелюба. "Рогатину раньше времени не выставляй, - вспомнил он наставление старика-охотника.
– Не то косолапый отмахнет ее лапищей и насядет на тебя".
Он сам удивился своей холодной рассудочности, сменившей первый испуг.
Острие рогатины вошло в тушу медведя, Роман почувствовал хруст раздираемой железом звериной плоти. Кровь обильно окрасила снег. Медведь взревел еще яростнее и загребая лапами, рванулся к человеку. Но нижний конец рогатины был надежно уперт в промерзшую землю.
Роман удерживал рогатину, не давая ей вместе с медведем завалиться на сторону, толстое дубовое древко гнется и трещит. Из разинутой совсем близко ревущей медвежьей пасти пахло смертью:
Что-то шло не так, как должно было. Роман оказался один на один со зверем, а остальные, наверное, рванули без оглядки за Нелюбом? Но нет - вот один вонзил копье под левую
...Роман сидел на поваленном дереве, стараясь унять дрожь в руках, и вытирал медвежью кровь с полы полушубка.
– Замешкались мы, Ромша, - оправдывался один из парней, вместе с остальными разделывая медвежью тушу.
– Уж больно жуток показался косолапый.
Нелюб тоже вернулся и, стараясь не встречаться с Романом глазами, орудовал ножом.
На обратном пути договорились о бегстве Нелюба и о замешательстве остальных не рассказывать.
– А то изринет Срезень из обучения, - вздыхал Нелюб.
– Позор до века - хоть в омут головой:
Следующего медведя брали куда спокойнее:
...Казалось, совсем недавно в деревне, отрубив голову цыпленку по настоятельной просьбе бабушки, Роман целый день не мог придти в себя. После этого баба Настя называла его "интеллигент на босу ногу". Наверное, Роман пошел в деда-ветерана войны, который даже присутствовать не мог при лишении жизни кур, хотя в разведке ему не раз приходилось применять по назначению боевой нож.
"Видели бы они теперь внука своего", - думал Роман. Впрочем, он был уверен, что, доведись до того, маленькая и хрупкая баба Настя, не дрогнув, сама стала бы с рогатиной против медведя. Да и дед Вася тряхнул бы стариной:
Пятеро парней верхами с важным видом ехали позади Срезня и его помощников. На двух санях-розвальнях громоздились туши добытых медведей и кабанов.
Старшина подозвал Романа:
– За мной путь держи, - и двинулся по заснеженному полю в сторону видневшейся на пригорке деревни.
Нужна была помощь кузнеца - лошадь расковалась. Кузнец оказался в запое и Роман взялся за работу сам. Подковал добротно, но пока разбирался в чужом инструменте, разогревал кузню, ковал ухнали, которых у хозяина не оказалось - стемнело, да и завьюжило изрядно. Пришлось ночевать в хате кузнеца:
Наутро, чтобы не объедать небогатых хозяев с кучей ребятишек, решили перекусить в харчевой избе рядом с дорогой: Большая, с тесовым полом полутемная изба, в одном углу печь, возле которой суетилась хозяйка, в другом - полати. Посредине два дубовых стола, за одним из которых уже расположилась компания сомнительного вида. Срезень с Романом заняли свободный стол и приступили к нехитрой трапезе.
– Рыжий, к нам спиной сидит, в кольчуге, - шепнул Роман старшине.
– Вижу, - Срезень с аппетитом истреблял кашу с лосятиной.
– А того, что рядом - не узнал? Ты ему прошлой зимой зубов убавил. Слышь, шепелявит?
Соседи, несмотря на ранний час, были в сильном подпитии. Все чаще они недобро и оценивающе поглядывали на Срезня с Романом. Что-то назревало: Тот, в кольчуге под зипуном, вылез из-за стола, обнаружив при этом немалый рост, подошел к ним и, пахнув перегаром, с ухмылкой сказал: