Княжна
Шрифт:
– Вот снег! – возникла симпатичная молодая девушка, протягивая большие белоснежные пригоршни. Игорь подвинулся и встал.
– Ты сама, Миланка, а то мне не с руки! – и вышел.
– Не нужно! – запротестовала Ольга, наблюдая за приближавшейся кучкой снега к лицу. Снова ощутить мокрый холод – только не это!
– Княжна, не противься, надо!
И ее щеки обожгло, потом ловкие круговые движения стали тереть щеки, лоб девушки. Послышался шум на входе:
– Миланка вот еще снег!
– Три ноги, – скомандовала мучительница. Потом последовало несколько часов отогревания в бане, когда все наконец-то закончилось, Ольга обнаружила, что платье ее испорчено, и одеть ей нечего. Миланка с изумление подтвердила, что глаза Ольгу не подводят:
– Ох, а про одежду мы и забыли. А твои родные уже за столом сидят – пируют, что ж делать…
– Спать! – предложила Ольга, девушки рассмеялись.
– Да выспишься! У кого хоть спросить можно? Скажи, я сбегаю.
– Не знаю, если сможешь, найди Калинку, она с Дирой должна была приехать, только у нее, – фыркнула Ольга, понимая, в каком глупом положении сейчас оказалась, – Или Любаву найди среди поляниц.
– Хорошо! Сиди тут, – Миланка заботливо поправила холст, в который была укутана Ольга, быстро оделась, накинула шубку и выбежала из бани.
«Хоть подремлю в тепле, пока она найдет кого-нибудь. Если к поляницам обратится, то те быстрее сообразят что к чему. А Калинка точно к Дире пойдет, да дойдет ли…»
Едва Ольга начала дремать, как дверь распахнулась и в клубах мороза возникла Калинка, держа в руках корзинку и узел.
– О! Жива-здорова, Ольха? А я Миланку встретила, она пыталась меня найти. Сказала ты без одежды осталась.
Распаковывая узел с вещами, Калинка успела одновременно сбросить лисий полушубок, выставить на лавку блюдо с жареной курицей, квашеной капустой, редькой, куском ароматного хлеба и сыр. С загадочным видом вытащила и глиняный высокий кувшин, в котором молоко подавали на стол. Рот у подруги не закрывался, ей хотелось рассказать все, что произошло после «умыкания» княжны.
– Я сразу поняла, что ты сама согласилась, хотя и я б не отказалась с таким-то молодцем сбежать от этих баб! Что тут началося… Матушка твоя давай на Диру кричать и ругаться, что заставила тебя силком крест снять! А наша Дира, прям, зарычала на нее: «Дура, Ольху спасали, чуть к праотцам не отправилась!..» Много они еще высказали, я всего и не упомню. Только Дира разозлись и стукни дочь посохом. Та упала навзничь. К ней Нискиня выскочил, толи надоело ждать в санях, да замерз, толи устал от ругани. Поднял ее, знаешь, так бережно и нежно… Может люба ему матушка твоя?.. Ну, так ты не знаешь, но понес он ее в свои сани. Нет, таки интересно, может и правду люба… А что, Нискиня видный мужик, князь, может и уговорил, пока твоя матушка у него проживала… Да ладно, я вот рядом с санями стояла, он подошел потом к Дире и стал такое странное говорить… Ничего не поняла… Только одно меня насторожило. Он Дире и говорит: «Уговор ты решила нарушить». А Дира и отвечает: «Ничего тебе не обещала, сам придумал Мала с Ольхой связать, а о деле нашем забыл». Правда что ли, Ольха, у тебя с княжичем Малом что-то?
– Да нет у меня ничего ни с тем, ни с этим! – отмахнулась Ольха, жуя хлеб и кусок курицы.
«Женихов прибавляется…»
– Странное еще между Дирой и Нискиней продолжилось, я сама видела, как Дира посохом своим взмахнула, чтоб Нискиню тоже стукнуть, только он перехватил посох ее, ручищи-то огромные, и говорит: «Если слово нарушишь, добра не жди от меня! И Ольхе твоей достанется!» Ты представляешь? Нискиня и Дире угрожает! Берегине такие слова сказать! Мне так страшно стало… Нискиня – муж суровый, все знают. Да и гордец еще тот. Вон, вдовствует лет пять, а жениться не хочет, говорит, нет ему пары достойной. Ты-то ему что сделала?
– Ничего, – Ольга перестала жевать, первый голод утолила и испуганно захлопала ресницами. До нее наконец-то пробилась мысль: она действительно Нискиню с Малом увидела впервые, но как складывались отношения у настоящей Елены ей не известно. Как-то неуютно стало, от слов Калинки.
– Ох, Ольха, скрываешь ты, не делишься, а сама-то бедовая, вон как глаза потемнели! Я ж по-доброму спрашиваю, помочь хочу! А как, если не знаю?
– Да не скрываю ничего, сама не знаю, – шмыгнула носом Ольга, ощутив жажду. Подняла кувшин, чтоб напиться, хлебнула и чуть не поперхнулась. Жидкость не была водой или отваром. Она теплой сладостью окутала все, даря тепло, ударив в голову – это было вино.
– Не успела тебя предупредить, прости. Говорят, ромеи пьют, разбавляя водой.
– Вкусное, – Ольга отпила еще, маленький глоток.
В дверь бани гулко стукнули, девушки даже подпрыгнули от неожиданности. Ольга быстро натянула штаны и рубаху, и только тогда Калинка отозвалась, позволив войти.
Сначала появилось что-то мохнатое, толи серое, толи золотистое, а за ним, склонив голову, чтобы не удариться, вошел Свенельд, сразу отойдя в сторону и пропуская княжича, который тоже нес в руках что-то завернутое в холстину.
– Здрава будь, княжна! И ты, девица… красавица, – Свенельд как стоял, так и замер, не имея сил оторвать глаза от Калинки.
– Вот, Ольха, здесь одежда для тебя, а это шуба и теплые сапоги, чтобы больше не мерзла, – сухо, как будто доклад командиру выдавил из себя Игорь, ткнул дружинника в бок, чтобы пришел в себя, развернулся и вышел. Свенельд послушно положил шубу с сапожками, пятясь и по-прежнему не спуская глаз с Калинки, вышел за ним следом.
– Ну-ну, говоришь ничего с княжичем… Да ты представляешь, что тебе принесли?! Это же золотистый соболь… А рубаха то какая красивая. Синева аж глаза режет, вышивка каменьями, да золотой нитью… Из каких таких припасов княжич достал? Да еще сам принес! – Калинка соскочила с лавки и бросилась к окну, – Ольха, а они не уходят. Давай, одевайся быстро! Ждут же!
– Зачем ждут?
«Мать и бабушка не позаботились, а чужой человек помог!»
– Так тебе же на пир нужно идти! Вот и стоят. А кто этот молодец статный, ты же с ним ускакала в Киев? Ох, красавец!.. Да не сиди ты! Давай помогу!..
И Калинка начала переодевать Ольгу. Та никак не хотела расставаться с теплыми штанами, справедливо рассудив, что под таким нарядом – широким и из плотной ткани, что принес Игорь никто и не увидит их, а ей хоть тепло будет. Калинка только покачала головой – чудит ромейка, ой чудит. Но перечить не стала – княжна же. Хуже будет, если простудится, а впереди праздники веселые, да гуляния в самом Киеве!
– Ух ты… Пропала моя головушка! – услышали девушки, появившись на пороге бани. Свенельд сорвал с головы мохнатую шапку и стукнул ею себя по бедру, с низким поклоном опустил голову. Игорь стоял спиною, неспешно повернулся, окинул равнодушным взглядом девиц, чем немного обидел Ольгу. Но она одернула себя – не стремилась крутить голову княжичу, а если и не сказал ничего, значит, одета соответственно.
– Что лебедушка… – донесся возглас Свенельда, который не преминул подойти к Калинке, – Дозволишь ли, красота, провести тебя на пир?