Княжна
Шрифт:
Ждать пришлось недолго, тот же дружинник выехал верхом, ведя на поводу еще одну лошадь. Миг и кони подняли фонтан льдинок, остановившись рядом. Игорь легко оседлал свободного коня и помог, скорее втянул Ольгу. Взглянув ближе в ее бледное и усталое лицо, решил усадить впереди себя. Чтоб не свалилась, пришлось удерживать и обнимать. Но девушка не протестовала – мирный шаг коня быстро убаюкал: она склонила голову на грудь, закрыла глаза и отдалась во власть сна.
У терема княжич передал крепко спящую Ольгу слугам, коня вернул дружиннику и отдал короткий приказ:
– Коня! Людей. Ольху передайте: меня
Праздничная кутерьма мешала спать, и Ольга, разбуженная очередным стуком двери, в очередной раз задавалась вопросами: «Откуда столько сил? Дадут ли мне отоспаться?». Поспать позволили до обеда, потом растормошили и велели идти в княжьи хоромы обедать.
Дира была свежа и бодра. Недовольство вызывала дочь, но берегиня сдерживала себя, не мешала ей. Евпраксия отрешенно молилась в уголке, опустившись на пол возле сундука.
– Вставай, Ольха! Нас уже ждут!.. Да смени одежду, надеюсь, мать твоя наконец-то займется своими обязанностями.
Ольга с сомнением глянула на Евпраксию и поняла – не займется, ошиблась Дира. Послушно умылась, дала себя причесать. Хотела спросить, в каком сундуке можно выбрать платье, но обе женщины были заняты своими делами и на постукивание крышками, в поисках одежды, никак не реагировали.
«Раз так, то все вокруг общее…» – Ольга вернулась к первому сундуку, достала первую попавшуюся зеленого цвета одежку и натянула. Ткань не была слишком тонкой и позволила девушке оставить на себе теплые штаны, с которыми она наотрез отказалась расстаться, отмахнувшись от служанок Евпраксии. Только сделать прическу позволила. Отчего-то захотелось надеть и украшения… Красиво смотрелись нависочники, придавая образу законченность и горделивость.
– Хороша! – одобрила Дира.
– Всех с праздником! Благодати вам, родные мои, – это Евпраксия поднялась с колен, закончив молитву. Она критично оглядела Ольгу, но ничего не сказала. Просто накинула шубу и плат, встала у дверей, всем видом показывая, что собралась и готова идти. Ольга подошла к ней и встала рядом. Дира прошествовала мимо них, подошла и, дождавшись прислуги, вышла в открытую дверь, возглавляя процессию.
Праздничный стол украшала туша кабана, разная запеченная птица, горки «печенья» в форме зверей, горшки с дымящейся кашей. Мужчины за столами о чем-то тихо разговаривали, на возвышении одиноко сидел Ольх, который оживился при виде берегини и ее семьи. Их всех троих провели к нему и усадили. Игоря не было. Теперь рядом на краешке кресла пристроилась робко Евпраксия, немного растерянно осенила крестом себя, еду и в полном безмолвии принялась есть.
Где-то в конце стола для гостей мелькнул Свенельд. Отсутствие собеседника вынуждало Ольгу скучать. Дира с Ольхом тихо беседовали, а гости постепенно насыщались, периодически произнося тосты. Вскоре Евпраксия поднялась, поблагодарила, и Ольга решила уйти вместе с нею.
«Где же Калинка пропала?» – с улыбкой гадала девушка, но не рискнула спросить у Свенельда, прошла мимо, борясь с любопытством.
День прошел в полной неге и безделье, как и последующий. Правда, Евпраксия немного досаждала с попытками приобщить дочь к чтению молитв, но не преуспела. Дира пропадала где-то в княжьих хоромах. Ольга решила сбежать от скуки и пройтись по городу. К ней тут же приставили двух служанок-ромеек Евпраксии, скорее для статусности, потому что поболтать, не зная языка, у Ольги не получалось. Простые слова могла сказать, а вот до обычной болтовни не доходило. Приступить к обучению было остро необходимо – Евпраксия нервничала: списывая все на травму, полученную год назад, она настаивала. Ольга и не сопротивлялась особо, но не видела смысла, да и праздники – хотелось веселиться.
Выйти за ворота им не позволили. Бродить по двору было не интересно, и девушка решила посмотреть на окрестности со стены, благо тут им никто не препятствовал.
Немного расстроенная неудавшейся вылазкой, Ольга просто смотрела с башни на Подол и Днепр. Подол пестрил снующей толпою: гуляли, торговали, веселились. Днепр же сковало льдом, но детвора не давала покою реке – каталась по его ровной глади, кричала и носилась гурьбою.
– Здрава будь, княжна Ольха! – голос был не знаком, девушка обернулась. Перед нею стоял Мал. В медвежьем тулупе он казался еще более огромным и рослым. Юноша улыбался.
– И тебе, княжич, здравствуй! – ответила на улыбку Ольга.
– Любуешься Киевом?
– Да.
– Искоростень, значит забыла, – понизил голос Мал.
– Нет, – просто ответила Ольга, не солгав – она не могла забыть то, чего не видела. Ее ответ, очевидно, подбодрил молодого человека, он приблизился на максимально дозволенное приличием расстояние и продолжил:
– А я думал, ты все забыла, как в Киев приехала. Обиду на меня таишь.
– Что я забыла, княжич? Не понимаю. И на тебя не за что обижаться!
– Тогда почему?.. Почему ты согласилась сюда приехать?!
– Так Дира решила.
– А то, что мы с тобой решили не в счет?.. Понимаю: Игорь – княжич Киева, но ты же иное говорила! Обещала, что со мною будешь! Так почему ты здесь?! – яростно шептал Мал, приближаясь ближе.
Прислуга стояла достаточно далеко, чтобы не слышать, смотрела в сторону, изредка оглядываясь, но близко, чтобы прийти на помощь. Слова Мала огорошили Ольгу. Получалось, настоящая Елена и Мал были влюблены! Зная немного Евпраксию, можно было предположить, что им пришлось таиться.
«Вот же – засада! Как нехорошо вышло!» – непроизвольно Ольга опустила голову, чтобы скрыть смущение и метавшиеся мысли, отчего-то стало искренне жаль молодого княжича и Елену. Своим появлением она разрушила отношения. Где-то когда-то читала о версии, что Мал и Ольга, после смерти Игоря, были потом вместе. Стало неуютно, как-то гадко, – «Как же выкрутиться?!»
– Зачем я с людьми тебя поджидал? Ты же все знала! Отчего к княжичу под коня там бросилась?! Знала же, что это я со своими людьми тебя умыкнуть хочу! Согласие мне дала! Сговорились ведь! Передумала? Голову мне морочила?!
«Ох, ты ж, как интересно…»
Ольга, чтобы придать словам большую убедительность, положила руку на шубу Мала. Взглянула на него жалостно, как могла и выдохнула на одном дыхании:
– Прости меня, Мал, не помню я ничего. Так упала тогда, что память потеряла, да чуть живой осталась. Знаешь ведь это.
– Я же сейчас тебе напомнил, что теперь делать будем?
«И, правда, что?»
– Я не понимаю, – Ольга убрала руку, и отвернулась.
По княжьему двору с дружинниками шел Свенельд.