Княжна
Шрифт:
Давид ругается на грузинском (подобное я когда-то слышала от Тариэла).
— Упрямая ослица!
Я снова оказываюсь вниз головой, перекинутая через плечо.
— Немедленно отпусти! Куда ты меня тащишь?!
Вместо ответа недовольное фырчанье и тяжёлая поступь шагов по коридору, а затем звук открывающейся двери.
— Как он? Пришёл в себя?
— Жить будет, — резюмирует знакомый голос.
Давид ставит меня на ноги, позволяя развернуться. В кровати, накрытый до груди белоснежной простыней, лежит он. Живой!
— Господи, спасибо тебе! — разрыдалась я, подлетая к кровати и посыпая его, сероватое от потери крови, лицо поцелуями. — Живой! Ты живой! Какое счастье!
— Вот так всегда. Спасаешь их спасаешь, а они Господа благодарят, — возмутился Артур, собирая медицинский инструмент в чемодан.
— Артур, миленький, спасибо! — зажимаю в быстрых объятиях ошеломлённого доктора и возвращаюсь к «больному».
— Таро, я люблю тебя, слышишь?! Ты до смерти меня напугал… Не делай так больше никогда! — сквозь слёзы бормочу, прижимая его горячую ладонь к щеке.
Он улыбнулся на одну сторону:
— Мне нужно было умереть, чтобы ты наконец призналась в своих чувствах, — стёр капельку слезы большим пальцем.
— Радикальные у тебя меры! Я была готова поклясться, что ты уже не дышал…
— Так оно и было, — как ни в чем не бывало согласился Артур. — Видишь ли, Дато выстрелил четко между третьим и четвёртым ребром, чуть-чуть выше соска. Таким образом, основные артерии и сердце не задеты, но пробивается лёгкое. Если в течение десяти минут не оказать первую помощь, то пациент отходит в мир иной. Но, я же говорил, милочка, его так просто не убьешь. Живучий, гад! — хохотнул доктор.
— Брат, что с твоим лицом?
— Что-что. У тебя не женщина, а дикая кошка. Влепила мне пощёчину, да так смачно. До сих пор горит.
— Это ее коронный, — улыбнулся Таро. — Оставьте нас.
Когда Дато и доктор покинули комнату, он перевёл на меня взгляд:
— Кажется, я должен объясниться.
— Уж, потрудись. Я в корень запуталась.
— В Диснейленде, когда ты разбила телефон, из него вылетело небольшое следящее устройство. Я сразу понял, что тогда в загородном доме нас нашли не потому что кто-то из моего окружения шестерит, а потому что кто-то устроил слежку за тобой. Кандидат в шпионы у меня был лишь один, но я немного колебался: больно правильный он что ли для этого. Все сомнения развеялись, когда мне позвонил Давид с новостями о том, что твой «женишок» снюхался с Таймазовым. Эта парочка в криминальных кругах не стесняясь вещала о наших с тобой отношениях и моей привязанности к тебе. Слушок коснулся и ушей моих врагов, что стало представлять для тебя реальную угрозу. Тогда мы с Дато решили разыграть представление, мол от жадности и жажды власти он предал меня. Пока мы были во Франции, Давид развернул бурную деятельности возле бесхозных борделей, подогревая к ним всеобщий интерес, чтобы собрать побольше зрителей, которые и должны разнести весточку.
— Ты нарочно инсценировал свою смерть?
— Прости что тебе пришлось участвовать в этом, но ты была великолепна. Не обманула моих ожиданий и вошла в этот салон с таким гневным лицом! — он хохотнул и тут же зажмурился от боли. — Ты была уверена в предательстве Давила и убедила в этом всех окружающих. Если бы я предупредил тебя, то твой гнев не был бы таким правдоподобном. Этот ход помог решить ряд проблем: интерес к тебе, как к средству манипуляций угас, ведь Давид четко дал понять, что ты для него не имеешь никакой цены; я формально отошёл от дел, передавая власть в надёжные руки, минуя, при этом, междоусобицы и смуту; все враги уверены, что я уже кормлю червей где-то на опушке леса, а значит теперь, у меня есть все шансы зажить полной жизнью…
На последней фразе я замерла. Мягкий взгляд серых глаз не позволял сделать вдох.
— … но это возможно, только если ты согласишься быть моей… навсегда.
— Навсегда…какое прекрасное слово…
Эпилог
Июнь 2022 года.
Сердце трепыхалось в груди, подобно встревоженной пташке. Оставаться на месте не было ни сил, ни желания. Мерила шагами комнату, нервно покручивая золотое колечко, обнимающее безымянный палец правой руки. Сколько ждать? Взглянула на часы — ещё минуту. Как же долго тянется время…
Стрелка миновала отметку двенадцати — пора. Зажмурилась, вознося молитвы к небесам, чтобы мое предположение оказалось верным. Приоткрыла один глаз. На тесте розовели две заветные, желанные полоски.
Беременна…
Нет, не так. Беременна от любимого мужа! Приложила ладони к животу: «Ну, здравствуй, мой долгожданный». Взглянула в зеркало — вот теперь изменилась. Щеки окрашены здоровым румянцем, глаза искрятся счастьем, волосы отливают золотом, а улыбка… такая улыбка может быть только у той, что узнала: в ней теперь теплится маленькая искорка новой жизни.
Выбежала из дома прямиком в виноградники. Начало лета в Италии, обусловливало большое количество работы по уходу за растениями и Тариэл, зачастую, присоединялся к наемным рабочим, чтобы самому лично контролировать процесс. Трудился вровень со всеми, получая от этого удовольствие.
После своей «смерти» он купил виллу в Тоскане с виноградниками, винодельней и оливковой рощей. Уехал налаживать быт на новом месте, и забрал нас с Златой после окончания учебного года. Ей здесь нравилось. Да и Максу тоже, который прилетел с семьей в Италию на время летних каникул, и осел у нас на вилле, пока родители колесили по стране.
Как завещал мне отец, процесс корректировки лекарства был вновь запущен. Уже имелись кое-какие успехи и я, после прохождения ряда испытаний и лицензирования, планировала ввести его в оборот на безвозмездной основе. Организовать снабжение медицинских учреждений препаратом, которым мог бы воспользоваться каждый нуждающийся совершенно бесплатно.
Пробегала вдоль стройных рядов, плетущегося винограда, кивая, приветствующим меня рабочим. Солнце в зените приятно пригревало, время близилось к обеду. Я знала, что найду его отдыхающего в тени оливы. На пути к рощице миновала прудик с кристально чистой водой, в которой плескались дети. Они помахали мне, приглашая присоединиться, я так и сделаю, но сперва…
Тариэл сидел на земле, облокотившись спиной на шершавый ствол оливкового дерева. Глаза закрыты. Грудь мерно вздымается и опускается, кажется, будто он спит безмятежным сном. На «мягких лапках» подошла ближе, всматриваясь в родное лицо.
Когда расстояние между нами сократилось до вытянутой руки, чувственные губы растянулись в улыбке, а глаза распахнулись, озорно сверкнув. В одно мгновение я оказалась прижатой спиной, к прогретой солнцем земле.
— Притворщик!
— Я бы сказал — охотник, — промурчал на ушко, посыпая поцелуями шею и плечи.