Княжья Печать
Шрифт:
– Что вы сказали?– испуганно захлопала глазами хозяйка постоялого двора.
– Конечно, я согласен! Варяги призван в этот мир, чтобы помогать людям!– объявил я. Владельцы трактира облегченно выдохнули.– Куда уползла тварь?
– Сейчас покажу!
Мы вышли на задний двор, где все сразу стало понятно. По широкому огороду, упиравшемуся своим краем в перелесок, проходила узкая полоса серой потрескавшейся земли с засохшими садов-огородными растениями. Следы василиска вели куда-то вперед, оставляя за собой выжженную землю и потрескавшиеся камни.
– Вот так вот…– пробормотал Кирилл, указывая на испорченный огород.
Ну
– А дядя варяг нам поможет?– раздался у меня за спиной детский голосок.
– Конечно, поможет!– уверенно заявила хозяйка постоялого двора.
Еще бы…Либо погибну! А так хотелось не опозориться на своем первом задании. Следы привели меня к краю перелеска, где стало совсем уж жутковато. Поваленные деревья с опавшей корой наводили ужас, играя с моим и без того хорошо развитым воображением. Любой кряжистый дуб казался если не лешим, то уж точно каким-то страшным чудовищем из «Сказаний о пяти княжествах». Со вздохом я прошел чуть дальше. Решив, что не лишним было бы достать зеркало. Василиски страшны своим взглядом. Именно им они обращают все живое в камень, например, как вот эту белку с длинным когда-то рыжим пушистым хвостом, памятником застывшую на ветке. Я подошел поближе, зачем-то проведя ладонью по маленькой фигурке. Холодная… Черный любопытный глаз открыт, полный непередаваемого ужаса. Как я тебя понимаю…
Еще несколько шагов вперед! Следы свернули к Большому Тракту, выведя меня на широкую полянку, где василиск скорее всего отдыхал после очередных трудов – это был огромный квадрат сплошного камня и серой земли, на котором не росло ничего живого. Черные остовы загубленных деревьев образовали непроходимую чащу из завалов вокруг этого квадрата. На наваленной груде камней лежала добыча василиска. Повеселился он в окрестностях знатно! Тут валялись и богатырские шлемы, и дорогие мечи, лошадиные сбруи, золотые цепи, серебряные браслеты, луки и копья и среди всего этого многообразия почерневшие трупы хозяев этих сокровищ. От них исходил терпкий трупный запах, от которого сразу же затошнило. У части из них уже почти слезла вся кожа, а во внутренностях копались своими длинными носами вороны, которые тут же взлетели в небо, едва я сделал несколько шагов к драгоценностям. Вороны – посланцы тьмы, голуби – вестники света. Вспомнились мне слова учителя.
– Да уж…– пробормотал я, отворачиваясь в сторону, чтобы не вдыхать трупные яды.
Один из трофеев лежал отдельно – черная простоватая ряса, клубок на голове и сжатые в кулаки руки. Это был, несомненно, жрец Светлейшего – недавнее приобретение нелюди. Он не успел еще толком разложиться. Глаза его были выклеваны воронами. Кончик носа был слегка обгрызан, а так жрец выглядел еще очень нечего. Смутило меня то, что на поясе служителя храма висел самый настоящий меч из тех, что делают в столице в Стиборе, богато инкрустированный драгоценными камнями. В набалдашнике рукояти крепился самый настоящий изумруд. Для серьезной сечи не сгодился бы, а вот для того чтобы пугнуть лесных разбойников вполне себе достойная вещь…Учитывая, что жрецы отрицают всякое насилие, предпочитая пользоваться заговорами и молитвами, это было более чем странно! Все равно, что увидеть Великого Князя за сохой в крестьянской рубахе.
Именно поэтому я и подошел к нему поближе, наплевав на брезгливость. Наклонился, рассматривая то, что он крепко зажал в руке, даже после смерти не выпуская. Это была какая-то драгоценность, что именно рассмотреть было тяжело, мешали пожелтевшие распухшие пальцы. Отбросив все сомнения, я начал отжимать их один за другим. Пока перед моим взором не открылся крупный золотой перстень с искусно вырезанным на нем трехглавым драконом.
– Ничего себе!– пробормотал я, тут же холодея от ужаса, так как за моей спиной послышался треск ломаемых веток и шелест ползущего тела. Думать о том, чем был так дорог этот перстень жрецу Светлейшего, времени не оставалось. Всеми своими клеточками молодого организма я ощущал ледяное дыхание василиска у себя за спиной. Раздался надрывный петушиный крик, полный истового негодования. Я мгновенно сунул перстень в карман, настраиваясь на битву.
– Вот и встретились, лесной разбойник!– попытался подбодрить я себя, уворачиваясь от хлесткого удара шипастым хвостом, рассекшим воздух прямо над моей головой. Все мысли и чувства куда-то исчезли. Навыки, приобретенные в Обители, проявились сами собой. Тело стало действовать, как автомат, не давая мне времени на раздумья. Я перекатился в сторону, угнув голову, чтобы не схлопотать в очередной раз от разъяренного василиска, но тот и не думал останавливаться. Продолжал с упрямой методичностью пытаться меня достать хвостом, развернув к себе лицом. Зажмурившись, я продолжал вилять, уходить в сторону от острых шипов, покрытых ядовитой слизью, ничего не видя.
Все происходило на уровне инстинктов. По упругому движению воздуха я определял, где находится чудовище, даже не пытаясь как-то ему противодействовать. Зеркало! Я пошарил по своим карманам в тот момент, когда василиск издал очередной жуткий петушиный крик, нащупал металлический ободок, выставив впереди себя, опоздав на какие-то доли секунды. Могучий удар снес меня с ног, опрокинув на спину, грудная клетка под тонкой кольчугой отозвалась острой болью.
– Ку-ка-ре-ку! – победный клич монстра был омерзителен, больно ударив по ушам.
– Ку-ка-ре-ку!– что-то целой скалой рухнуло на меня сверху, придавив всей своей тяжестью и зловонной вонью. Я дернулся нелепо выставив руки с зеркалом впереди себя, ни на что уже не надеясь, попрощавшись мысленно и с жизнью, и с Обителью, и даже с вредным Дедом, пославшим меня сюда на верную смерть.– Ку-ка…
Победный клич василиска оборвался на полуслове. И все резко затихло. Прижатые к земле ноги затекли от упавшей на них тяжести. Я пошевелился, поерзал, но никакого встречного сопротивления не встретил, лишь только тогда открыв глаза.
Надо мной застыла громадина лесного монстра, наводившего ужас на всю здешнюю округу долгие месяцы. Василиск оказался такой же, каким рисуют его сказочники Пяти Княжеств. Длинный змеиный хвост толщиной в две мои ноги, покрытый острыми, как бритва шипами, изгибался по земле метра на три-четыре. Короткие куриные лапы, покрытые серым пушком, несли на себе скользкое тело зеленой жабы, на котором громоздилась петушиная голова, украшенная диадемой из костяных наростов. Чудовище так и застыло надо мной, уперевшись красными бусинками глаз в выставленное вовремя мною зеркало.