Княжья травница
Шрифт:
— Эт как это?
Я показала. Головка малышки на моём плече, щёчка к шее, моя ладонь на её затылке, обмотанном пелёнкой.
— Травница! Тут травница?
Молоденькая служанка в сарафане и с длиннющей косой сунулась в светлицу, увидела меня и низко поклонилась, залилась краской и с запинкой сказала:
— Тебя светлый князь требует!
— Зачем я ему понадобилась? — удивлённо спросила.
— Нешто ж мне сказали! — хихикнула девица, теребя косу. — Проводить велено.
— Иду.
Я аккуратно передала малышку Вранке и взяла свой мешок с травками:
—
Узкими коридорами служанка провела меня до маленькой дверцы в стене. Там стала в стороночку и указала на расписную филенку:
— Тебе туда, травница.
— А ты что?
— А нам туда нету входа, — опять хихикнула и убежала вниз по лестнице, подхватив рукой подол сарафана.
Мужская половина, догадалась я. Наслышана уже, ага. Женщины туда обычно не ходят, а из мужчин на женскую половину можно только князю и мальчишкам, не достигшим возраста жениховства. Что же получается — я не женщина, раз мне можно?
Помедлив, я всё же открыла дверь, толкнув её, и оказалась в другом коридоре. Тут было шире и темнее, потолки выше, горницы просторнее. Я шла наугад, потому что с этой стороны меня никто не встретил и потому что наверняка вход на женскую половину был неподалёку от княжьих покоев. В одной из комнат сидели мальчики лет десяти и под присмотром старика с длинными седыми усами натирали клинки тряпицами. Я к ним не обратилась, и они только проводили меня удивлёнными взглядами. Ещё пару дверей, и я оказалась в комнате, где было душно от свечей. Мебели там было мало — кровать под пологом, стол и стул. За столом сидел светлый князь и что-то писал.
Я вежливо постучалась в косяк. Князь поднял голову и невидящим взглядом посмотрел на меня. Потом глаза его прояснились. Он откинулся на высокую спинку стула, смерил меня с ног до головы и сказал:
— Травница.
Будто плюнул. Вот язва! Как будто он меня ненавидит... А за что? Я его, гада, спасла от верной смерти! Я ему ребёнка с того света вернула! А он смотрит на меня, будто я наоборот всю его семью завалила.
Прищурилась, ответила с достоинством почти в тон:
— Князь.
Он хмыкнул:
— И что же, совсем не боишься, да?
Кого?
— Меня.
— А зачем?
Он снова подался вперёд, наклонил голову вбок, сказал задумчиво:
— Ты совсем не похожа на травницу. Откуда ты взялась?
— Он тебя раскусил, Диана.
Я вздрогнула и бросила взгляд к печи. Там на полу лежал, развалившись, Буран и сосредоточенно вылизывал лапу.
— Здравствуй, Буран, — машинально сказала и спохватилась. Глянула на князя. Он поднял брови:
— Ты здравия моей собаке пожелала? А мне, значит, нет?
— Здравствуй и ты, князь. Зачем позвал?
Он нахмурился. Встал. Прошёлся передо мной к окну, выглянул туда зачем-то. Теперь я видела его затылок — волосы коротко стриженые, наверное, даже бритые, гладкое ухо, чуть заостренное, как у эльфа. Прямая спина заставляет невольно выпрямиться. Какая стать! Какой рост! А ведь я читала, что наши предки были гораздо меньше нас! Да нифига подобного! Высоченный, плечи широкие, не богатырь, конечно, но ой как хорош! Сердце ёкает, когда смотрю на него...
Резко обернувшись, он поймал мой взгляд, шагнул ближе. Сказал с лёгким неудовольствием в голосе:
— Женщины должны опускать глаза, когда со мной в одной комнате стоят.
— Пусть себе опускают, — согласилась я, глядя в его синие, тёмные, глубокие очи. Я тонула в них, меня в них засасывало, словно в водоворот. А князь с усмешкой шагнул ещё ближе, ухватил ладонью мой затылок и притянул к себе, да так метко, что его губы коснулись моих губ.
И тут я растерялась. Был бы на его месте другой парень, например, из моего мира, я бы уже обняла его и ответила на поцелуй с огромным удовольствием. А с князем растерялась, как девственница. Просто застыла, не отрываясь взглядом от его глаз.
А целоваться-то он и не умеет! Стоит, губами кусает. Я словно очнулась, машинально сделала движение назад. Что он хочет? Для этого меня позвал? Жену только-только похоронил и сразу в койку с незнакомой девушкой!
— Куда ты? — процедил сквозь зубы князь. — Не люб я тебе?
— Даже если и люб! — ответила я, упираясь ладонями ему в грудь. — Это не повод сразу целоваться!
— Странная ты, травница! И глупая.
Он наступал, я пятилась, пятилась и допятилась. До кровати.
В принципе, я была к этому готова. Морально. Я понимала, что рано или поздно в этом мире без Конвенции прав человека, а особенно прав женщины, кто-то попытается меня изнасиловать. Или убить. У старой ведьмы оказался неплохой ножик — не княжий кинжал, конечно, но очень милый, маленький и острый. Я носила его с собой всегда: то грибы срезать, то покромсать репу для супа. Вот и теперь нащупала маленькие ножны на поясе, вытащила нож и аккуратненько приставила к боку князя.
Он вздрогнул. Оторвался от меня, посмотрел с удивлением. Я прищурилась и потребовала:
— Отпусти.
— А если не отпущу, ты меня заколешь? — усмехнулся князь. Рукой достал до ножа, сжал лезвие в ладони и резко вырвал. Посмотрел, хмыкнул и отбросил в угол, вытер окровавленную ладонь о рубаху... У меня сердце ухнуло в пятки, а внутри всё сжалось и замерло. Нет, со мной не может такого произойти! Только не это, только не он!
На миг мелькнула мысль о Буране, но я отбросила идею позвать собаку на помощь. Пёс славный, но против хозяина не пойдёт. Орать тоже смысла нет. Подчиниться? Расслабиться и получить удовольствие? А как жить потом и знать, что я не вырывалась, не пробовала?
Что ж, я попробовала.
Царапалась, кусалась, пиналась! А он, поганец, только смеялся! Повалил на кровать, прижал своим телом и руки над головой зафиксировал. Осталось только коленом по яйцам, но я не успела — ноги мне раздвинули и всё!
— Отпусти, хуже будет! — из последних сил бросила я, глядя ему в глаза. Как можно было влюбиться без памяти в насильника?! Чёрт. Неужели никак не выбраться отсюда? Хочу домой! Хочу оказаться дома!
— А что ты мне сделаешь? — буркнул он, выдержав мой взгляд.