Князья Преисподней
Шрифт:
Когда на идущем из Саутгемптона корабле Джеймс описывал ей Пекин, она представляла себе череду лабиринтов, составленных из множества шкатулок с секретом. Теперь, не имея возможности надеть очки, которые никак не сочетались с ее элегантным костюмом в темно-зеленых и лавандовых тонах, Лидия видела лишь зловещую паутину зажатых между серыми стенами переулков, по которым то здесь, то там разбросаны были пятна ярких грязных навесов; невообразимая смесь запахов и звуков витала в прозрачном воздухе, пронизанном рассеянным солнечным светом. В тени массивных надвратных башен узкие закоулки
Пока они на манер лондонских кэбов лавировали среди телег, носильщиков, продавцов сладостей, золотарей и почтенных старцев с птичьими клетками, Паола объяснила ей, что все рикши работают на владельцев повозок. Часто сами рикши ночуют в сарае рядом со своим транспортом, кроме того, многие из них обязаны своим хозяевам и другими милостями, из-за чего попадают в почти крепостную зависимость: так нередко случается в преступном мире ростовщиков, держателей публичных домов и торговцев оружием, незаконно полученным от армии и предназначенным для перепродажи Гоминьдану.
— Отсюда и телохранители, как вы понимаете, — добавила итальянка, взмахом руки указав на третьего рикшу, который вез Коршикова и Меньшикова, двух усатых крепких казаков, похожих на героя песенки времен русско-турецкой войны. [9] — Откровенно говоря, за все то время, что я здесь живу, я ни разу не попадала в неприятные ситуации — президент Республики всеми силами старается сохранить дружбу с теми, кто обладает влиянием в Европе. Но все же я не отважилась бы в одиночку отправиться в город.
9
Имеется в виду Иван Скавинский Скавар, персонаж стихотворения «Абдул Абульбуль Эмир», написанного 1877 году и позже положенного на музыку. Русский головорез.
Как и баронесса, да и все прочие обитатели Посольского квартала (за исключением американцев, которым, по мнению Лидии, даже английский давался с трудом), Паола знала французский язык.
Тщетно пытаясь запомнить дорогу, Лидия всматривалась в серые стены хутунов и ворота, за которыми открывались завешанные бельем дворы с кучей детей. Время от времени над стенами показывались красивые крыши, покрытые ярко-красной или зеленой черепицей и отделанные золотом, но тут же исчезали из виду, стоило только рикшам свернуть в очередной проулок. Паола и баронесса упоминали о неприятных запахах, но на самом деле вонь на улицах была слабее, чем в Константинополе.
Сама Лидия была уверена, что в этом отношении ничто не может сравниться с Константинополем.
Тесный храмовый дворик был уставлен клетками с голубями и каменными садками для рыб. Он поражал тишиной, неожиданной после шума близлежащих улиц. Над ним возвышалось два старых ясеня, а у бокового строения неповоротливый молодой служитель в коричневом одеянии длинной метлой подметал твердую утоптанную землю. Главное здание под двускатной, поросшей травой крышей казалось темным и довольно мрачным. На низких ступенях спала светло-рыжая собака. Внутри им бросилось в глаза стоящее в нише изображение свирепого существа в окружении флагов, бумажных фонарей и поддонов с подношениями — сладостями, фруктами, кусочками засахаренной дыни, зернами, кунжутным печеньем и рисом.
— Это Гуань Юй, бог войны, — объяснила баронесса. — По словам сэра Джона, такой человек действительно существовал. Что за причуда — сделать богом военачальника! Все равно что построить храм Наполеона и восхвалять его в проповедях. Впрочем, во французском посольстве найдутся и не такие идиоты…
— Должно быть, в свое время он был великим человеком.
Лидия изучила покрытое алой краской лицо и огромные глаза, уставившиеся на нее из-под угольно-черных бровей. От запаха благовоний першило в горле.
— Это Гуаньинь, богиня милосердия.
Паола указала на нишу в восточной стене, где помещалось изображение высокой женщины в развевающихся одеждах. Насколько поняла Лидия, богиня стояла на лотосе. Даже с такого расстояния ее черты лица поражали спокойной красотой, словно Гуаньинь смотрела в далекое будущее и видела, что в конце концов все будет хорошо.
— Говорят, она была принцессой и достигла нирваны благодаря медитациям и добрым делам, но отказалась войти в Небесные врата, потому что услышала, как где-то во тьме оставленного ею мира плачет ребенок.
Паола перекрестилась. Соболий мех воротника оттенял нежно-кремовый цвет ее кожи, свойственный брюнеткам, а лицо в сумраке храма казалось лицом мадонны. Лидия решила, что итальянка на несколько лет младше ее самой и не слишком разговорчива, хотя это последнее качество, вполне возможно, проявлялось лишь в сравнении с баронессой.
— Мне нравится думать, что так здесь почитают Святую Деву…
— Да, а прочие предметы почитания хорошо показывают местный образ мыслей.
Баронесса, казавшаяся еще более дородной в старомодной меховой накидке, вернулась к своим младшим спутницам. Рукой она указала на противоположную стену, где тянулся ряд ниш с изображениями.
— Посмотрите на князей и судей преисподней, которые заведуют всеми десятью уровнями ада, ведут записи, назначают наказания, поддерживают порядок, надзирают за рабочими и, так сказать, управляют движением. По описанию похоже на Россию, разве что в России было бы больше неразберихи. На Китай тоже похоже, — задумчиво добавила она. — Только вообразите, что за люди могли разделить загробный мир на департаменты, возглавляемые бюрократами. На небе у них тоже есть администрация и разные учреждения.
Она развернулась и решительно направилась к небольшой двери, ведущей в задний дворик. Паола снова погрузилась в созерцание Гуаньинь. Лидия торопливо достала очки из серебряного футляра и надела их, чтобы рассмотреть десять жутковатых суровых фигур, выстроившихся вдоль стены. В полумраке отчетливо виднелись их вытаращенные глаза, оскаленные зубы и свободные одеяния, которые развевал горячий ветер преисподней. Адские князья. Двое из них стояли в окружении согбенных душ, попирая ногами грешников.