Князья веры. Кн. 2. Держава в непогоду
Шрифт:
И Филарет подумал, что теперь его так просто не отпустят из цепких рук ни новоиспечённый думный дьяк Юрьев, ни сам Лжедмитрий. Подумал он и о том, что пока нет ему нужды супротивничать Ваське, решил положиться на судьбу, коя была в руках Всевышнего, и согласился ехать в карете в Тушино. На другой день, ещё затемно, Филарет и Юрьев выехали в Тушино. Стоял лёгкий морозец, ночью выпал снег, и резвые кони в тот же день примчали к «стольному граду» самозванца. На двух тушинских колоколенках торжественно, но слабенько протрезвонили колокола. Возле «дворца» Лжедмитрия митрополита встретила толпа сотни в три, всё больше перелёты московские, коих велел собрать самозванец.
Из
— Помни, Филарет, о волчьих пустынях! — кричал ему князь Фёдор Борятинский.
И князь Степан Засекин своё крикнул:
— Слава великомученику Филарету! Слава патриарху всея Руси!
Эти искажающие истину слова долетели до Лжедмитрия, который стоял на красном крыльце своих палат, и, когда Филарету помогли выйти из кареты и подвели к «государю», он так и сказал:
— Ты будешь патриархом всея Руси, как вознесли на площади! И порадуйся словесному прорицанию, — на диво складно, без косноязычия заговорил шкловитянин.
— Не вижу побуждений, — ответил Филарет сухо и не благословил Лжедмитрия II как надлежало бы.
— Владыко, в чём видишь немилость к себе? — спросил самозванец.
— Всуе слова мечешь. На Руси повелось так, что первосвятителя дело справляют не государи, а иерархи церкви. Да патриархи Византийский, Александрийский и прочие.
— Сие мы исправим, владыко, — ответил учитель из Шклова и пояснил, как мыслит обойти патриархов и церковный собор Руси: — Как пойдём впритин на московитов, встанешь ты во главе рати с хоругвями и знамёнами да приведёшь меня в Кремль, посадишь на Мономахов трон, чем ты не патриарх всея Руси?!
Филарет думал о другом: «Господи, кому в голову втемяшило вытащить тебя из Шклова на свет Божий и сделать самозванцем? Да како же ты посмел думать о троне Мономаховом, о милости Господней, посягнувший на честь могилёвской протопопицы, битый кнутом, изгнанный палками из города?»
Митрополит Филарет, один из самых образованных россиян своего времени, рассмотрел за неприятной наружностью «тушинского вора», как его уже окрестили, ещё более непривлекательное нутро. «Да ты, похоже, неотёсан и груб. Да ведомы ли тебе дворцовые повадки?» Филарет посмотрел на окружение самозванца: поляки, литовцы, римляне-иезуиты. «Да сумеешь ли ты боярами и Думой повелевать? — гневался про себя Филарет. — Ан видно, что твои клевреты будут Россией управлять, свою волю нам навязывать». И захотелось Филарету плюнуть на снег и растереть плевок ногой.
Беседа Лжедмитрия II и Филарета закончилась в трапезной. «Государь» много пил хмельного, размахивал руками, как зазывала в балагане, и утверждал:
— Я самочинно надену на тебя святительские одежды патриарха и дам святительских чиновников. Я повелю считать тебя наречённым патриархом Московским и всея Руси.
Филарет заметил, что, разглагольствуя, самозванец всё время посматривал то на гетмана Яна Сапегу, то на гетмана Лисовского, а ещё на римского миссионера Казаролли с бледным и суровым лицом. И показалось митрополиту, что Лжедмитрий действует под давлением сего иезуита, наверное, имеющего наущение папы Римского, как поставить на Руси угодного католической церкви первосвятителя. Знал Филарет, что у католиков жил обычай называть поставленных на кафедру святителей наречёнными. И так они назывались, пока кафедра была занята законными священнослужителями.
— Ты, господоватый сынок, ошибаешься. Русь никогда не знала обычая, чтобы цари назначали иерархов. Токмо Собору сие дано. И ничто тут не даёт царю воли.
Лжедмитрий бросил быстрый взгляд на патера Казаролли, тот кивнул ему головой, и самозванец с новым жаром повёл речь:
— Мы принесли на Русь лучший порядок. Мы дадим тебе власть святейшего над теми областями, кои целовали нам крест на верность. Завтра всё и завершим в церкви...
Филарет уже не слушал самозванца, он встал и сказал:
— Благодарю Господа Бога за хлеб. Да пора и помолиться. — И митрополит вышел из-за стола и направился к двери.
В сей же миг возле него возник Васька Юрьев. Казаролли сделал ему знак рукой, дескать, уводи. И Васька повёл Филарета в отведённый ему для отдыха покой. Юрьев приставил к Филарету стражей, дабы ненароком не сбежал, и предупредил:
— Покорись, владыко Филарет, без ущерба себе. Не ломай жизнь.
Лжедмитрий был скор на решения, кои диктовали ему поляки и римляне. Да с Филаретом заминка произошла-таки. Он стоял на своём твёрдо: не дано ему быть патриархом при самозванце. И только на десятый день после первой встречи с самозванцем он согласился принять ложный сан. И весь обряд над ним Филарет принял как насилие.
Ещё на Параскеву-пятницу, за день до исполнения обряда, Филарет пришёл к самозванцу и заявил:
— Я русский человек и не хочу патриаршества от слуги лютеров.
За прошедшие дни он много думал о том, какую роль ему уготовили в лагере «тушинского вора» и понял, что в глазах россиян он станет лжепатриархом и покроет своё имя позором. «Нет и нет, только не это», — решил Филарет и с таким побуждением пришёл в палаты самозванца. И тут он увидел Лжедмитрия в окружении московских вельмож, увидел князей Андрея Сицкого, Дмитрия Черкасского, Дмитрия Трубецкого. Родственники и бывшие друзья собрались для того, чтобы убедить Филарета принять сан патриарха. Они увещевали его, льстили, слёзно просили помочь царю-батюшке достичь московского престола. В сердцах Филарет заявил:
— Да не может быть на Руси патриарха, который не избран всеблагим промыслом Божиим и всей православной церковью России. Гермоген отец церкви. И вы должны сие помнить и сказать о том вашему «государю», ежели они истинный Рюрикович.
Среди вельмож раздался ропот, возгласы возмущения. Князь Черкасский крикнул:
— Фёдор, разве ты не видишь, что перед тобой истинный Дмитрий?!
Лжедмитрий побледнел. Он не ожидал подобного непокорства со стороны Филарета. Ведь именно с его помощью он думал заслужить уважение россиян: он возвысил опального архиерея. Но, уразумев, что ошибся в своих расчётах и надеждах, пришёл в ярость.
— Ты сгниёшь в яме за непокорство! — хрипло крикнул Лжедмитрий. — Россия моя, и я законный властелин всего в ней живого!
— Души тебе не подвластны! — ответил Филарет.
— Изыди с глаз, упартый! — снова прохрипел Лжедмитрий.
К Филарету подошёл думный дьяк Васька Юрьев, взял его под руку и увёл из залы.
И снова потянулись долгие часы тяжёлых размышлений. Филарет вспомнил слова Катерины: «Быть тебе патриархом всея Руси, когда пройдёшь свой тернистый путь до конца». «Как толковать сии слова? Где их глубинный смысл? Может быть, назначение на мнимое патриаршество тоже часть того тернистого пути?» — спрашивал себя митрополит. Поиски ответа были мучительными. Филарет обратился за помощью и милостью к Богу.