Ко времени моих слёз
Шрифт:
– О чем?
– В молодости я падал с крыши или со скалы и просыпался в холодном поту.
– Ты и сейчас молодой.
– Спасибо на добром слове, – усмехнулся Арсений Васильевич. – Хотя молодость прошла, не обнадеживай себя. А когда я стал постарше и сдал на водительские права, начало сниться черт-те что.
– Как сдавал экзамен? – засмеялась Оксана.
– Нет, экзамен я сдал нормально, в отличие от моей дочери, которая сдавала на права трижды. Так вот мне снится, что я еду на подъем, гора все круче, мощности двигателя не хватает, и машина начинает сползать
Оксана перестала улыбаться, покачала головой:
– Ужасные сны! Может, ты просто переутомляешься на работе? И тебе надо отдохнуть?
– Я уже давно не переутомляюсь. – Арсений Васильевич допил вино, прищурился. – Разве что с тобой… иногда.
Оксана недоверчиво посмотрела на него, потом поняла, что он шутит, фыркнула:
– Что-то я этого не замечала.
– Это хорошо. Есть еще порох в пороховницах. Давай ешь, а то рыба остынет.
Помолчали несколько минут, поглощая заказанное.
Арсений Васильевич уже начал сомневаться в своей проницательности и реальности своих страхов относительно наблюдавших за ним мужчин. Возможно, их интерес вовсе не имел практического выхода, и мужчинам просто нравилась его спутница. Но в этот момент один из наиболее неприятной троицы встал, самый молодой, лохматый, угловатый, в свитере, и направился к столику Гольцова, неся в руке стакан с прозрачной жидкостью.
– Эй, папаша, – хрипло сказал он, дыша перегаром, – давай выпьем за твою бабу. Не хочешь присоединиться к нам?
– Спасибо, мы здесь посидим, – вежливо отказался Арсений Васильевич.
– Тогда пусть она идет, а ты сиди.
– И она останется.
– А чего так?
– Вам что, делать нечего? – удивился Арсений Васильевич. – Вернитесь к своим друзьям и не мешайте нам отдыхать.
– Значит, ты нас не уважаешь? – с пьяной настойчивостью проговорил парень в свитере. – А если мы заплатим?
– Послушайте, отстаньте, пожалуйста! – возмутилась Оксана. – Мы не собираемся с вами выпивать!
– А нам и не надо с тобой пить, – ухмыльнулся здоровяк в свитере, – нам бы потрахаться.
– Свинья!
Арсений Васильевич покраснел, резко встал, поднял руку. Раздался звонкий треск пощечины.
Из рук парня выпал стакан с водкой, ударился о пол, но не разбился. Глаза его расширились, наполнились изумлением.
– Ты чо, лысый, охренел?! Да я тебя по стенке размажу!
Он схватил Арсения Васильевича за грудки, приподнял, опрокинул на стол. Загремели тарелки, ложки, вилки, фужеры, падая на пол.
Дружки здоровяка повскакали с мест, бросились к дерущимся.
Лохматый в свитере ударил Гольцова затылком о столик, еще раз и еще. В глазах потемнело. Убьет, вяло подумал Арсений Васильевич. Разговор об Оксане – только предлог. Жаль, что
Еще удар, искры из глаз!
И вдруг в голове прошумел знакомый «сквознячок».
Арсений Васильевич получил тихий электрический разряд, превративший его в странную резонансную систему, нечто вроде гигантского биологического камертона. Нервные цепи выстроились в единую гармоничную структуру, мгновенно настроили мышцы и сухожилия на физическое действие. Голова прояснилась, кровавая пелена сползла с глаз. Он стал видеть и слышать гораздо лучше, чем прежде. А главное – он понял, что надо делать!
Одним гибким змеиным движением Арсений Васильевич вывернулся из рук громилы в свитере, уклонился от кулака, летящего в лицо слева: прибежали приятели парня. Присел, пропуская над собой ногу второго парня, высокого, бритоголового, в куртке.
Система упорядочивания мыслей и чувств продолжала работать, и Арсений Васильевич с восторгом и с ужасом одновременно увиде л точки нанесения ударов, от которых напавшие на него забияки должны были упасть замертво и не встать.
Однако применить проявившиеся в памяти знания рукопашного боя ему не дали.
Рядом вдруг появились двое мужчин, те самые, что поглядывали на Гольцова со спутницей наравне с тремя бандитами. Раздались почти неслышимые в возникшем гаме удары, нападавшие с воплями разлетелись в разные стороны.
Подскочили охранники клуба, официанты. Вокруг сгрудились посетители ресторана, с жадным любопытством разглядывая действующих лиц и разгром, ими учиненный. Арсений Васильевич поймал изучающий взгляд одного из них, почувствовал буквально физически липкое прикосновени е, встрепенулся, ища глазами обладателя взгляда, но увидел лишь широкую спину седоголового мужчины в белом костюме, быстро направлявшегося к выходу.
На шею бросилась плачущая Оксана:
– Бедный мой! Тебе сильно досталось?!
Подошел милиционер, козырнул:
– Пройдемте, граждане.
– Мы не виноваты, – торопливо заговорила девушка, – они первые полезли в драку!
– Разберемся.
Помятых дебоширов подняли, вытолкали из зала, отвели в кабинет директора. Милиционер принялся составлять протокол, расспрашивая свидетелей, пришедших на помощь Гольцову, и самого Арсения Васильевича. Длилась эта процедура почти час, так что надоело всем. В конце концов один из свидетелей, высокий, по-спортивному поджарый, светловолосый, с приятным лицом, сероглазый, показал сержанту какое-то удостоверение, и расследование закончилось.
Напавших забрали приехавшие сотрудники милиции. Пострадавшего со спутницей и свидетелей отпустили.
Эйфория, наступившая в результате инсайта-озарения и поднявшая тонус, прошла, Арсений Васильевич почувствовал усталость, боль в затылке, и ему захотелось искупаться и прилечь.
– Я с тобой! – схватила его за руку Оксана. – Не отпущу одного!
– Мы его проводим, – успокоил ее симпатичный молодой человек. – Все будет хорошо.
– Кто вы? – равнодушно поинтересовался Арсений Васильевич.