Кобзарь: Стихотворения и поэмы

Шевченко Тарас Григорьевич

I

Жили себе дед да баба. В роще кудрявой на хуторе старом Вдвоем весь век свой долгий провел и В тишине, в покое, Как деточек двое. Вдвоем ягнят пасли детьми когда-то, А там обвенчались, Скотины дождались, И хуторок приобрели, И сад и пчельник завели, И мельницу купили — В достатке жили. Лишь деток не дал бог, А смерть с косою у порога. Кто же старость их пригреет, Для них сыном станет, Похоронит, пожалеет, Кто душу помянет? Кто на счастье добро примет, Трудом нажитое, Будет помнить благодарно, Как дитя родное?… Трудно вырастить ребяток В непокрытой хате. А еще труднее в белых Стариться палатах, Стариться

и дом богатый, Угол непочатый, Умирая, чужим детям Отдать на растрату!

II

Раз в воскресенье, в день погожий, У хаты в праздничной одеже Сидели старики вдвоем. Ни тучки на небе; кругом, Как бы в раю, так славно было, На небесах ни тучки! А в сердце горе затаилось, Как зверь в лесу дремучем. В таком раю отчего бы Старикам грустилось? Горе ль давнее какое В хате пробудилось? Иль заглохшее недавно Вновь зашевелилось? Или новое рай светлый Огнем охватило? О чем же, сидя у порога, Они задумались? Как знать, Уж собрались, быть может, к богу, Но кто в далекую дорогу Коней им станет запрягать? «А кто нас, Настя, в гроб положит, Когда помрем?» «Великий боже! Я о том же размышляла, Да так горько стало: В одиночестве старели… Для кого держали Добро наше?…» «Погоди-ка! Словно плачет, слышишь, За воротами ребенок! Побежим-ка!.. Видишь, Так и знал я, что-то будет!» И оба вскочили, Да к воротам… Прибегают — И оба застыли. Перед самым перелазом Младенец повитый — Но не туго; и новенькой Свиткою прикрытый. Видно, мать запеленала. Хоть лето — укрыла Последнею одежею!.. Глядели, молились Дед да баба. А младенец Словно умоляет: Ручки выпростал, бедняжка, И к ним простирает, Крохотные… и притихнул, Как будто не плачет, А чуть хнычет. «Ну что, Настя? Видишь! Теперь, значит, Мы с тобой не одиноки! Вот судьба, вот счастье! Ишь какое, чтоб не сглазить! Бери ж дитя, Настя, Неси в хату, а я съезжу Сам за кумовьями В Городище^{180}…» Чудно, право, Бывает меж нами! Один сына проклинает И прочь выгоняет. Другой свечечку, сердешный Потом добывает И, рыдая, ее ставит Перед образами — Нету детей!.. Чудно, право, Бывает меж нами!

III

Вот три пары на радостях Кумовьев набрали, И мальчика окрестили, И Марком назвали. Растет Марко: старики же Души в нем не чают, Где усадить, где уложить, Хлопочут — не знают. Год проходит. Растет Марко, Дойная корова Живет в холе, в роскошестве. Но вот, черноброва, Молода и белолица, Пришла молодица На тот хутор благодатный Работать проситься. «Что ж? — дед молвит. — Возьмем, Настя!» «Возьмем, Трофим, — нужно ж, Ведь стары мы и хвораем, И дитя к тому же. Хоть подрос Марко немножко, Но все ж таки надо Заботиться о ребенке». «Твоя правда, надо; Век, мне данный, слава богу, И я прожил, знаю, — Уходился. Ну, так как же, Что возьмешь, родная, За труды?» «Да что дадите». «Э, нет, дочка, что ты! Это ж плата за работу, За твою работу. Говорят: кто не считает, Тот не наживает. Вот уж разве так, голубка, Ни ты нас не знаешь, Ни мы тебя. А поживешь, Оглядишься в хате, Да тогда и сговоримся С тобою о плате. Так ли, дочка?» «Ну что ж, ладно!» «Так входи же в хату». Сговорились. Молодица День встречает песней; Словно с паном обвенчалась, Купила поместье. От рассвета до заката И в поле, и в хате, И за скотом ходит Ганна; А вокруг дитяти Так и вьется; в воскресенье И в будни ребенку, Словно мать, головку моет, Ему рубашонку Каждый божий день меняет, Вместе с ним катает Повозочки, а уж в праздник И с рук не спускает. Старики мои дивятся, Богу бьют поклоны… Наймичка же сна не знает, По ночам со стоном Свою долю проклинает, Плачет горько, тяжко; Да никто того не знает, Не слышит бедняжки, Кроме Марка маленького. Да и он не знает, Отчего слезами Ганна Его умывает; Отчего его целует И молится жарко, Сама не съест и не допьет, А накормит Марка. Не знает он. Когда в люльке Порой среди ночи Пробудится, шевельнется, Она сразу вскочит, Крестит его, баюкает, — За стеною слышит, Спит спокойно ли ребенок, Как во сне он дышит. Утром Марко к своей Ганне Ручки простирает — И наймичку с улыбкою Мамой величает… Не знает он. Растет себе, Растет, подрастает.

IV

Немало лет уже минуло, Воды немало утекло. На хутор горе завернуло И слез немало принесло. Бабусю Настю схоронили И еле-еле отходили Трофима-деда. Пронеслось Несчастье злое и уснуло — На хутор снова благодать Из-за лесов седых вернулась К Трофиму в хату отдыхать. Уже Марко чумакует И осенью не ночует Ни у хаты и не в хате, — Кого-нибудь нужно сватать! Задумался Трофим старый, Спросить Ганну надо б! Да к работнице. А Ганна К королевне б рада Сватов слать: «Марка спросить бы, Ему лучше знать-то». «Ладно, дочка, Марка спросим, Да и станем сватать». Расспросили, столковались, Сватов снарядили. С рушниками к Марку в хату Люди воротились, С хлебом святым, обмененным^{181}. В жупане богатом Кралечку нашли такую — Хоть гетману сватай, Так не стыдно. Вот какое Выискали диво. «Спасибо вам! — старик молвит. — А теперь счастливо Довести нам нужно дело До конца бы, люди, — Обвенчать их. Да еще вот: Кто ж матерью будет Посаженой? Нет ведь Насти!..» И заплакал тяжко. Только наймичка у двери За косяк, бедняжка, Ухватилась и застыла. Смолкли в хате люди, Горько наймичка шептала: «Кто ж матерью будет?…»

V

Время шло. Уж молодицы Каравай месили На хуторе. Отец старый, Не жалея силы, С молодицами танцует, И двор подметает, Да прохожих да проезжих К себе зазывает, Варенухой угощает И на свадьбу просит. Знай бегает — а самого Еле ноги носят. Во дворе и в хате хохот И шум небывалый, И бочонки выкатили С громом из подвала. Прибирают, пекут, варят… Да только чужие. Где же Ганна? На святое Богомолье в Киев Пошла она. Молил старый. Просил Марко слезно Матерью быть посаженой. «Нет, Марко! Как можно! Я же наймичка, — неловко Сидеть-величаться Мне на свадьбе… Станут люди Над тобой смеяться. Пусть господь вам помогает! Пойду помолюсь я Святым в Киеве, а там уж Домой ворочуся В вашу хату, коль примете. Пока будут силы, Потружусь я…» С чистым сердцем Крестом осенила Марка Ганна… Заплакала И вышла в ворота. Зашумела свадьба в доме, И пошла работа Музыкантам и подковкам, Столы поливают Варенухою. А Ганна Бредет, ковыляет. Пришла в Киев, у мещанки Стала, поселилась, Нанялась носить ей воду — Денег не хватило, Чтобы отслужить молебен. Носила, носила, Заработала немного И в лавре купила Марку шапочку святую С Ивана святого, Чтоб голова не болела У Марка родного. И колечко от Варвары Невестке достала И, всем святым поклонившись, Домой возвращалась.