Кочегарка
Шрифт:
Мама тоже увидела его и громко закричала. На ее крик откликнулась бабушка в своей спальне, и существо наконец оттолкнулось от окна и исчезло в темноте ночи.
Через несколько мгновений зажегся свет, и в комнату влетела бабушка. На ней была грязная пижама, волосы торчали в разные стороны, а лицо без косметики выглядело старым и тоже немного испуганным.
– В чем дело? – произнесла она требовательным голосом. – Что случилось?
– Кто-то смотрел к нам в окно, – ответила его мать голосом, который, с одной стороны, был совершенно обессиленным, а с другой – все еще походил
Кто-то?
– Это был монстр, – произнес Скайлар. Голос его звучал тихо и совсем по-детски – ему бы надо было смутиться, но этого не произошло.
Бабушка подошла к окну и выглянула на улицу, тоже прикрыв с боков глаза руками, – перевернутая копия существа.
– Не говорите глупостей, – сказала она. – Скорее всего, это был мальчишка из…
– В нем не было ничего глупого, – ответила его мать, и Скайлар почувствовал радость от того, что Ма крепче прижала его к себе. – Это было что-то… я не знаю, что это было, но точно не человек.
– Сейчас я там ничего не вижу. – Бабушка отвернулась от окна и посмотрела на них. В ее глазах Скайлар не увидел ни симпатии, ни понимания, а одно только порицание.
– Включи огни во дворе, – велела его мама. – Давай проверим.
По-видимому, в ее голосе бабушка услышала те же серьезные нотки, что и Скайлар, потому что, вместо того чтобы спорить, как этого ожидал мальчик, она вышла из комнаты в холл. Еще через мгновение двор оказался залит светом. Держа Сайлара за руки, его мама подошла к окну. Во дворе никого не было.
Внешний свет погас. Вернулась бабушка.
– Ничего, – объявила она. Скайлару показалось, что в ее голосе слышалось удовлетворение.
Ни он, ни мама ничего больше не сказали. Но она продолжала держать его за руку, и хотя существо могло все еще прятаться где-то на улице и даже наблюдать за ними, Скайлару было не страшно.
– Я пошла спать, – сказала бабушка. – До завтра. Если увидите еще каких-нибудь монстров, то не беспокойте меня.
И она исчезла за углом. Скайлар с мамой посмотрели друг на друга и через минуту расхохотались. Это был первый смех Скайлара после того, как они уехали из Юмы. И даже принимая во внимание эти странные обстоятельства, было хорошо. Через тонкие стены он услышал недовольное ворчание своей бабушки – Ма тоже его услышала, – и от этого они засмеялись еще громче.
Ма вытерла слезы, навернувшиеся ей на глаза.
– Надо будет повесить какие-нибудь шторы, – заметила она. И хотя она так пошутила, эти слова вновь заставили их вспомнить о происшедшем, и смех оборвался.
Скайлар посмотрел на свою лежанку, а потом на мамину кровать. Она поняла, о чем он думает, еще до того, как он об этом сказал, поэтому отпустила его руку и обняла мальчика за плечи.
– Сегодня ты можешь спать со мною, – сказала она.
Скайлар был благодарен ей за то, что ему не пришлось просить – он и так чувствовал себя как младенец, – так что первым забрался в кровать и улегся вдоль стены, подальше от окна. Ма легла вслед за ним и, прежде чем отвернуться, поцеловала его в лоб.
– Спокойной ночи, – сказала она.
– Спокойной ночи, – ответил Скайлар.
Но прошло еще много времени, прежде чем они оба заснули.
Глава 7
Канзас-Сити,
Денниса разбудил звук приближающего поезда.
Дешевый мотель сотрясался, как при сильном землетрясении, и это сопровождалось низким грохотом, который грозил превратить внутренности Денниса в желе. Из сна его вырвал гудок, громкий продолжительный звук атмосферного ревуна, достаточно мощный, чтобы проникнуть сквозь оштукатуренные стены, заглушить статический шум невыключенного телевизора и выдернуть человека из периода быстрого сна.
Конечно, днем Деннис видел железнодорожные пути. Более того, шоссе, по которому он ехал, большую часть времени шло параллельно им. Но он не ожидал, что проходящие поезда будут слышны так близко.
Средний Запад был странным местом – особенно маленькие городки. Всю свою жизнь Деннис провел в большой метрополии, расположенной на Востоке, поэтому ему странно было видеть улочки, на которых стояли дома без оград или дворы без каких-либо четко определенных границ. Еще более странно выглядели железнодорожные пути, которые, казалось, проходили прямо по задним дворам этих домов. Эти пути не были сосредоточены в определенном районе города или каким-то образом огорожены – они шли по дворам и задним улочкам так, как будто людей, их прокладывавших, совершенно не интересовали люди, живущие в округе.
Интересно, и как людям живется в таких местах, размышлял Деннис. Просыпаются ли они по ночам от резких звуков поездов, проходящих всего в каких-то дюймах от их спален? Или, в конце концов, привыкли к этому все перекрывающему шуму?
Поезд был длинным, но вот и он наконец прошел, а Деннис остался лежать, прислушиваясь к его затихающему гудку. Несколько минут он безуспешно пытался заснуть снова, а потом включил лампу на тумбочке, вылез из кровати и попил теплой и выдохшейся колы, банка с которой стояла на буфете.
Заряжающийся мобильный телефон лежал рядом с телевизором – Деннис взял его и с надеждой проверил почту, но никаких сообщений не было. Вечером, когда он, как обычно, звонил матери и сестре, ему стало так тоскливо, что он чуть не расплакался. Путешествие оказалось гораздо тяжелее, чем предполагал Деннис. И веселого в нем было мало. Соблазн и восторг дороги куда-то исчезли. Большую часть времени он проводил в одиночестве, пересекая незнакомые территории и слушая местные радиостанции – это загоняло его в жуткую депрессию. Голоса матери и сестры в телефонной трубке заставили его понять, от чего он уехал.
Но вернуться Деннис не мог.
Пока не мог.
Он не понимал почему, но знал, что это именно так.
Проблема состояла в том, что его деньги кончались гораздо быстрее, чем он предполагал. Даже несмотря на то, что Деннис отказывался от завтраков, а иногда и от ланчей, ел в долларовых заведениях фаст-фуда и останавливался в самых дешевых мотелях, заполненных блохами, его Большое Путешествие по Соединенным Штатам было обречено закончиться до того, как он достигнет своей цели, – если, конечно, что-то не изменится.