Кочевники из глубокого космоса
Шрифт:
Прошло долгое мгновение, в течение которого Барклай яростно пытался собраться с мыслями и вернуть себе самообладание. Наконец он заговорил дрожащим голосом:
— Вы говорите, что прибыли с «кометы»? Черт возьми! С каких это пор в мирах, бесконечно удаленных от Земли, говорят на таком безупречном английском? Или вы не с «кометы»? Тогда, где же ваш дом? Я не знаю ни одного места на этой планете, где есть подобные вам.
Снисходительная улыбка скользнула по губам гиганта.
— Я, Оталома, вождь даанов, отвечу на твои вопросы и предоставлю тебе ясные доказательства всего, что я говорю. Тот факт, что я могу использовать ваш язык, легко объяснить. На протяжении веков люди моей расы развивали особую способность разума,
Я очень ясно вижу, что ты сильно озадачен моим происхождением. Ты, кажется, не можешь поверить моему утверждению, что я обитатель «кометы». Думаю, я смогу тебя убедить. Во-первых, не находишь ли ты чего-нибудь необычного в температуре этой комнаты?
На мгновение Барклай задумался о своих впечатлениях. Теперь он в полной мере осознал, что ему неприятно холодно. Возможно, это чувство было результатом нервного потрясения, вызванного появлением чернокожего человека. Но нет — дыхание Барклая вырывалось белым облачком, совсем как в морозное осеннее утро. Воздух в куполообразном помещении действительно был холодным.
— Теперь посмотри на меня, — сказала Оталома, — внимательно посмотри на мою кожу. Ты видишь что-нибудь необычное?
Барклай пригляделся. Теперь он увидел, что плечи большого черного были гладкими, как стекло, и казались явно неестественными. Маленькие искорки света мерцали на нижней части туловища Оталомы, как крошечные драгоценные камни — нет, как частички инея! Казалось, что капли дождя застыли на его эбеновой шкуре. Колосс вышел вперед и протянул руку.
— Прикоснись ко мне, — приказал он, — но прикасайся осторожно, как к проводу, по которому течёт сильный электрический ток.
Барклай сделал так, как просил его пришелец. Когда кончик его указательного пальца соприкоснулся с ладонью посетителя, по телу пробежал ледяной озноб. Совершенно озадаченный, он быстро отдернул руку. Улыбка на губах Оталомы стала шире.
— Холод космического пространства, — сказал он, — пронизывает все мое тело. Там, где я живу, температура постоянно держится почти на абсолютном нуле, и нет воздуха.
— Но жизнь невозможна в таких условиях, — взорвался Барклай, — это неслыханно.
— Разве я не живое доказательство того, что она действительно существует в таких условиях? — возразил Оталома, — Кроме того, есть ли смысл говорить, что что-то невозможно только потому, что это неслыханно?
Барклай молчал. Оталома прислонился к огромному суперпрессу, рядом с которым стоял. Его глаза были устремлены в пол. Наконец он поднял голову.
— Землянин, — сказал он, — издалека я почувствовал присутствие разума необычайной силы на этом острове, и я пришел сюда, чтобы мы могли поделиться знаниями друг с другом. Я сказал тебе, что я существо, чужеродное для вашей планеты, и я привел доказательства этого, на мгновение сбившего тебя с толку. Но, зная, что вы человек, способный постигать великие вещи, и я думаю, если рассказать тебе больше, ты поймешь меня и поверишь. Поэтому, позволь, я расскажу историю моего мира и моего народа. Ты готов?
— Да, — ответил Барклай, его голос был полон энтузиазма. — Рядом с вами есть стул. Пожалуйста, садитесь и устраивайтесь поудобнее.
Вождь даанов и межзвездный кочевник начал самую удивительную историю, которая когда-либо доходила до человеческих ушей.
Далеко за красным солнцем, которое вы называете Антарес, и в нескольких сотнях световых лет от вашей Земли находится Великая звезда, вокруг неё вращается несколько планет; я уроженец одной из них. Когда-то это был прекрасный мир с зелеными полями и лесами, над которыми сияло яркое солнце; там были огромные моря и океаны — то спокойные и безмятежные под голубым небом, то бушующие во время яростных штормов. На берегах этих морей, уютно устроившийся среди зеленых равнин и заснеженных гор, стояли процветающие города, населенные счастливыми светлокожими людьми. Повсюду царили счастье и мир, с войнами было покончено; и дух взаимопомощи приблизил их к Утопии, насколько, насколько это возможно. Климат был восхитительным, и всем хватало предметов первой необходимости и роскоши.
В течение многих тысяч лет длился этот золотой век, а затем пришла серьезная беда, которая встревожила умы светлокожих людей. Период их счастливой жизни закончился. Начали появляться тревожные знаки и предупреждения — постепенно, по мере того как проходили тысячелетия, наша звезда меняла свой оттенок с желтого на оранжевый и с оранжевого на красный, и красный становился всё более зловещим. Было очевидно, что старое светило остывало. Климат планеты тоже становился прохладнее. Обширные ледяные шапки, образовавшиеся на полюсах, сохранялись до конца летнего сезона, и выращивать урожай становилось все труднее. Были и другие предвестники великого бедствия — океаны уменьшались, а воздух становился все более и более разреженным из-за медленной, но неуклонной утечки в космос.
Сменялись поколения, и жители моего родного мира были вынуждены покинуть многие из своих великих городов и богатых сельскохозяйственных угодий, на которые вторгались пустыни — пустыни, над которыми проносились ледяные ветры, неся с собой удушливые облака мелкого песка.
В течение веков жители моего родного мира, произносимого на вашем языке, как Мар-Билион, накопили много научных знаний. Этим они стремились предотвратить гибель своей планеты. Черпая воду из полярных снежных шапок, которые таяли летом они сделали плодородными обширные участки засушливой земли с помощью совершенной системы орошения. Какое-то время казалось, что величайшая из бед миновала; но мудрые умы понимали, что это всего лишь отсрочка.
Все это произошло задолго до меня. Когда я родился, условия жизни стали намного хуже. Атмосфера стала настолько разреженной, что небо больше не имело лазурного оттенка прежних эпох. Вместо этого оно было глубоким иссиня-черным, и в нем даже днем мерцали звезды. Запасы воды были почти исчерпаны. То немногое, что осталось, хранилось в подземных резервуарах, где было меньше всего шансов, что вода испарится
Редеющие остатки светлокожей расы жили в специальных городах. Эти города были покрыты куполами из кварцевого стекла — чудо инженерной мысли, но все же недостаточное для того, чтобы противостоять враждебным силам природы. Под куполами этих городов воздух постоянно поддерживался под давлением, приемлемым для человека, с помощью многочисленных компрессоров.
В городах тысячи величайших умов работали над главной проблемой нашей планеты. Один ученый предположил переселиться на какую-нибудь более гостеприимную планету, но ни одна другая планета в нашей звездной системе не была пригодна для проживания. Другой ученый, стремясь пополнить наши запасы воздуха и воды, обнаружил, что можно превращать некоторые более тяжелые элементы в кислород и водород. Но этот процесс был слишком энергозатратным и медленным, чтобы принести хоть какую-то пользу. Еще один ученый утверждал, что он может омолодить умирающее солнце с помощью определенной комбинации лучей — на сооружение генератора было потрачено огромное количество сил и средств, но его план потерпел полный провал.