Кочевники времени(Роман в трех частях)
Шрифт:
— Добро пожаловать на борт «Лолы Монтес», капитан. Моя фамилия Корженёвский, и я капитан этого корабля.
Я был слишком ошеломлен, чтобы говорить: передо мной стоял мой старый учитель тех времен, когда я летал на борту «Скитальца», только сейчас он был намного моложе. В те годы Корженёвский командовал (или еще будет командовать) польским воздушным судном. Выводы, естественно вытекающие отсюда, вызывали вполне закономерный страх. Не существует ли, в таком случае, вероятность встретить в этом мире версию себя самого? Изо всех сил я цеплялся за свои хорошие манеры, чтобы не выдать себя. Корженёвский совершенно явно ничего обо мне не знал. Поэтому я просто представился, и будь что будет. Я назвал свое настоящее имя, полк,
— Надеюсь, Польша не находится в состоянии войны с Арабским Альянсом, — добавил я.
Капитан Корженёвский пожал плечами и повернулся к буфету, где стояли в ряд бутылки и стаканы.
— Я хотел бы предложить вам выпить, капитан Бастэйбл. Что предпочитаете?
— Виски и немного содовой, если вас не затруднит. Очень любезно с вашей стороны.
Корженёвский вытащил графин с виски и, снимая стакан с полки, еле уловимо шевельнул рукой с графином.
— Польша больше ни с кем не воюет. Сперва на нее напала Германия, затем русские опустошили ее, а теперь и России больше не существует. Во всяком случае, как единой нации русских больше нет. Бедная Польша… Все ее битвы закончены навсегда.
Он протянул мне полный стакан и сделал такое движение, точно хотел, по польскому обычаю, разбить свой стакан вдребезги, однако тотчас взял себя в руки, проглотил виски почти залпом и начал теребить себя за мочку уха, как будто рассердился, что едва не поддался страстному порыву.
— Однако же вы и ваша команда — поляки, — заметил я. — И это польский корабль.
— Мы не принадлежим больше ни к какой нации, хотя родиной большинства из нас действительно была Польша. Когда-то этот корабль был гордостью нашего военного флота. Теперь это единственное судно, уцелевшее из всей польской флотилии. Вы могли бы назвать нас «каперами». Именно поэтому мы и выжили после катастрофы. — В его глазах появилось иронически-гордое выражение. — Полагаю, мы живем неплохо по сравнению с другими, хотя добыча попадается все реже. Некоторое время мы следили за вашим пароходом, но он не показался нам достаточно богатой добычей, чтобы тратить на него торпеду. Вам, вероятно, было бы любопытно узнать, что подводная лодка, напавшая на вас, называется «Маннанан». Она принадлежала ирландскому флоту.
— Ирландскому? — Я был поражен. Стало быть, в этом мире и впрямь господствовала всеохватывающая автономия.
— Мы не могли немедленно остановить машины, чтобы взять вас на борт. Поэтому решили, что поначалу вы должны попробовать справиться самостоятельно. «Маннанан» хорошо вооружен, но нам все же удалось довольно быстро повредить его и заставить подняться на поверхность. Лакомый кусочек, говорю как пират! — Он рассмеялся. — Мы взяли съестные припасы, которых нам хватит на три месяца. И запасные части.
Несомненно, «Маннанан» заслужил того, что сделал с ним капитан Корженёвский. Поляк обошелся с побежденными куда милосерднее, чем ирландцы с нашим несчастным пароходом. Однако я не мог заставить себя высказывать все эти соображения вслух и тем самым оправдывать факт морского разбоя, совершенного «Лолой Монтес».
Корженёвский зажег тонкую сигару и сделал мне знак, чтобы я сам обслуживал себя у бара.
— Итак, капитан Бастэйбл, — произнес он, — что же нам теперь с вами делать? Обычно тех, кто остался в живых после нападения, мы доставляем до ближайшего берега и отпускаем на все четыре стороны. Но вы — случай особый. Мы направляемся к Гебридам, где у нас база. Не высадить ли вас где-нибудь по дороге? В общем-то нельзя сказать, что нынче можно найти хоть одну страну, где жизнь была бы привлекательной.
Я рассказал ему, что намерен непременно добраться до Великобритании, и был бы чрезвычайно признателен, если найдется возможность высадить меня в Южной Англии. При этих словах он поднял брови:
— Я бы мог еще понять, если бы вы рвались в Шотландию. Но южное побережье! После того, как не без моего участия, вас вырвали из
— Я слышал, Лондон пострадал от тяжелых бомбардировок…
Корженёвский не смог подавить улыбки.
— Мне всегда импонировала манера британцев преуменьшать, — заявил он. — А что вы вообще слышали?
— Существует также опасность подцепить какую-нибудь заразную болезнь — тиф, холеру и так далее…
— Вот именно, и так далее. А вы знаете, капитан Бастэйбл, что за бомби были сброшены под конец войны?
— Полагаю, довольно мощные, коль скоро произвели такие опустошения.
— В высшей степени Однако разрушения причиняли не взрывы. Бактерии. Бомбы содержали в себе культуры различных эпидемических заболеваний, капитан. Все они имеют очень научные названия, но вскоре каждая получила от ваших соотечественников ненаучное прозвище. Вы когда-нибудь видели, например, какое воздействие оказывает «чертов гриб»?
— О таком я еще ни разу не слышал.
— Болезнь получила название благодаря грибу, который через два часа после инфицирования жертвы начинает распространяться на коже. Сковырнув гриб, вместе с ним вы отрываете от себя кусок мяса. Через два дня вы начинаете выглядеть замшелым деревом, какие вы не раз встречали в лесу. Затем, по счастью, наступает смерть, и вы больше не испытываете физической боли. Кроме того, имеется еще «Эмма-Пруссачка». Ее основные симптомы — кровотечения изо всех естественных отверстий. Если верить тому, что я слышал, эта смерть должна быть очень мучительной. А есть еще «Гнилой Глаз», «Красный Волдырь», «Кровавая тошнота». Примечательные названия, не так ли? Такие же пестрые, как их симптомы, высыпающие на вашей коже. Помимо эпидемий, существуют еще бродячие банды, убивающие всякое живое существо, какое только встретится им на пути, — и притом далеко не милосердным способом. Вам грозит опасность наступить на газовую бомбу, которая взорвется и выплеснет в лицо ядовитый газ. Если же вам удастся избежать всех этих опасностей, знайте: вас подстерегают десятки других. Поверьте мне, капитан Бастэйбл, только на воде или под водой существует сегодня настоящая жизнь, жизнь для порядочного человека. В море возвратились многие из нас. Основное наше времяпрепровождение — подкарауливать друг друга. Но только таким образом нам удается избежать ужасов и лишений, которые сулит суша. Под водой еще существует определенная степень свободы. Здесь ты все еще хоть в чем-то хозяин собственной судьбы. На земле же воплотились кошмарные видения средневековых художников, когда те пытались представить себе ад. Так что мне милее морские пути!
— Уверен, что могу с вами согласиться, — сказал я, — но я хотел бы увидеть все своими глазами.
Корженёвский пожал плечами:
— Хорошо. Мы высадим вас в Дувре, если вам угодно. Но коль скоро вы измените свое мнение, я мог бы найти на борту этого корабля место для опытного офицера, пусть даже это армейский офицер. Вы могли бы служить под моим началом.
Вот это было бы поистине повторением моей старой истории! Я уже служил как-то под командой Корженёвского, хотя не в армии, а в воздушном флоте — о чем капитан «Лолы Монтес» оставался в неведении. Каково работать и воевать с ним бок о бок — все это я знал наизусть. Я поблагодарил его и заявил, что решение мое остается неизменным.
— Что ж, как хотите, — сказал он, — но на какое-то время я оставлю этот пост свободным. Никогда не знаешь, что случится.
Несколько дней спустя я стоял на побережье против знаменитых дуврских белых скал и махал на прощанье «Лоле Монтес», которая погружалась в воду и постепенно исчезала в пучине. Затем я забросил за спину мешок с провиантом, покрепче взял подаренное мне капитаном скорострельное ружье и зашагал по направлению к Лондону.