Код одиночества
Шрифт:
Она слышала, как за ее спиной шептались другие манекенщицы, но Клаудиа не обращала внимания. Она хотела достичь успеха, причем с помощью своего таланта, а не только благодаря своему имени. Впрочем, одно дополняло другое, и это было ей только на руку.
Во время показа следующей летней коллекции Клаудиа не знала отбоя от предложений – на подиуме ее хотели видеть не только Годо, но и другие ведущие парижские и миланские кутюрье. Там, где появлялась Клаудиа Беспалофф, немедленно возникала истерия: ведь она была молода, красива, богата – и чертовски успешна.
Деньги не были главным стимулом для Клаудии, однако она ощутила
Всего за несколько лет Клаудиа стала одной из самых высокооплачиваемых топ-моделей: теперь она могла выбирать из массы предложений только те, что ей нравились. Путешествуя по миру, она видела журналы, с обложек которых на нее смотрело собственное лицо, плакаты, на которых она позировала в соблазнительных позах, газеты с заметками о себе.
Наконец-то она нашла то, о чем мечтала, – занятие по душе. И все же, по мере того как шло время, Клаудиа думала о будущем – век моделей недолог, рано или поздно даже самым известным приходится покидать подиум. Почему бы ей не попробовать себя в мире высокой моды в другом качестве? Например, сделать собственную коллекцию...
Она знала, кто может помочь ей советом, – Жан-Поль Годо, и отправилась к своему старому другу в Майами, где обитал модельер. Клаудиа застала Годо в запое, – судя по всему, Жан-Поль уже несколько дней подряд пил не просыхая. Молодая женщина надавала ему по щекам, затем сунула мэтра под ледяной душ, а под конец заставила выпить адскую смесь из томатного сока, текилы и красного перца.
Кое-как оклемавшись, Годо поведал ей о том, что привело к срыву. Возлежа на круглой софе, обтянутой узорчатым шелком, с компрессом на голове, Жан-Поль стенал:
– Мой дом моды находится на грани банкротства! И если бы только это! Мой главный инвестор собирается продать контрольный пакет акций, что, с учетом нынешней нестабильной ситуации, означает одно – я разорюсь!
– Но постой, Жан-Поль, – сказала Клаудиа, – ведь контрольный пакет акций принадлежит моему концерну. Разве не так? Я переговорю с месье Дольмэ, он изменит решение...
– О, контрольный пакет акции был продан еще два года назад! – ответил модельер. – Теперь им владеет какой-то американский банк, а ему нужна прибыль. Они там не понимают, что высокая мода прибыли не дает, потому что ее товар – мечты и гламур!
Клаудиа была чрезвычайно озадачена заявлением Годо. Как же так? Ведь месье Дольмэ был обязан информировать ее обо всех продажах и покупках, стоимость которых превышает десять миллионов, а контрольный пакет акций дома моды Годо стоил пару сотен миллионов. Почему тогда она не в курсе произошедшего?
Девушка навестила главу совета опекунов и задала ему тот же вопрос. Добродушно рассмеявшись, тот ответил:
– Но как же, мадемуазель, мы посылали вам извещение. А вы, видимо, просто упустили его из виду. Немудрено при таком бешеном ритме жизни, как ваш!
Секретарша принесла из архива копию якобы отосланного письма, но Клаудиа точно помнила: она этого послания не получала. Впервые она заподозрила, что месье Дольмэ ее обманывает, поэтому наняла частную детективную фирму, специализирующуюся на раскрытии экономических преступлений, и месяц спустя девушка узнала, что месье Дольмэ, чувствуя себя полновластным владельцем концерна, продавал и покупал активы, не заботясь о получении согласия Клаудии.
Девушка была вне себя. Однако, подумав, поняла, что прижать наглеца не получится, ведь у него наверняка имеются копии подложных писем, которые он якобы отправлял Клаудии, и, не исключено, даже ответы с ее подписью. Однако ситуация опасная: до достижения ею двадцатипятилетнего возраста она не в состоянии распоряжаться наследством, а кто гарантирует, что к тому времени от концерна еще что-то останется? Месье Дольмэ любил рискованные вложения и игру на бирже.
Перечитав условия завещания, Клаудиа сообразила, как избавиться от месье Дольмэ – ей требовалось выйти замуж. Тогда она получит полный контроль над концерном и до достижения двадцати пяти лет. Что ж, остается лишь подыскать подходящего мужа, решила девушка.
Ей было только на руку, что ее новый друг, испанский манекенщик Мигель, уверял, будто безумно любит ее. Мигель был крайне хорош собой, неутомим в постели, глуповат и ненавидел бизнес, поэтому она и остановила на нем свой выбор. Они поженились без лишних формальностей в Лас-Вегасе, и уже на следующий день Клаудиа была в Париже, где объявила месье Дольмэ, что его дни на посту президента компании и главы опекунского совета сочтены. Странно, однако новость не ошарашила его, и Клаудиа не могла избавиться от ощущения, что месье Дольмэ затевает какую-то каверзу. А у того в запасе целых три месяца – такой срок после заключения брака был оговорен в завещании, и лишь по его истечении она могла заполучить контроль над концерном.
Восемьдесят с небольшим дней, которые оставались до передачи месье Дольмэ ей дел, Клаудиа упорно готовилась – она знала, что не сможет управлять делами сама, у нее нет ни знаний, ни опыта, однако ей требовалась команда из людей, которым она могла бы безоговорочно доверять и которые способны поправить пошатнувшиеся дела концерна.
Оставалось около трех недель до заседания совета директоров, на котором месье Дольмэ надлежало сложить полномочия и подать в отставку. Клаудиа взяла передышку в несколько дней, заявив о том, что покидает подиум, и посетила ряд стран, стараясь составить представление о том, в каком состоянии ей достанется семейный концерн. Итог был неутешительный – месье Дольмэ на славу потрудился, набив карманы и более чем щедро обеспечив из бюджета концерна себя, свою семью и своих подельников. Однако девушку занимала странная фраза, оброненная Дольмэ на одном из приемов (о ней она узнала от частного детектива):
– Маленькая топ-модель для меня угрозы не представляет. Ведь я останусь главой концерна и после истечения трехмесячного срока!
Клаудиа вместе с Мигелем прибыла на Менорку – она хотела отдохнуть и расслабиться, тем более что у нее не было возможности насладиться медовым месяцем. Супруга она не любила, однако он был столь изобретателен в эротических делах!
Они поселились в большой вилле, расположенной в небольшой уединенной бухте, и занимались сексом не менее трех раз в день. Мигель был в приподнятом настроении, постоянно говорил Клаудии нежности.