Код одиночества
Шрифт:
Студент, воспользовавшись секундной задержкой, с легкостью вырвал у девочки пистолет, отшвырнул его и усмехнулся:
– Дурочка, надо было сразу стрелять. А теперь дядя покажет тебе кое-что занимательное.
Он начал стягивать штаны, другой рукой схватив девочку за шею. Варя изо всей силы впилась ему в руку зубами, Васька завопил, и девочка, вывернувшись, отскочила в сторону. Студент одним прыжком настиг ее, повалил на пол и, примяв своим телом, заурчал:
– Ну что, красавица, думаешь, что скроешься от меня? Нет, перед тем, как нас чекисты всех перестреляют, я в последний раз вкушу детской плоти.
И
– Знала бы ты, как я о тебе мечтал! – приговаривал Студент. – А ты ведь глазки мне строила, улыбалась, и я сразу понял – ты меня соблазняешь. Что, небось тоже хочется запретного плода отведать, Варюшка? Я в этом деле умелый, многое тебе покажу...
Варя со всей силы шибанула Ваську керосиновой лампой. Стекло разбилось, керосин выплеснулся на одежду, длинные волосы и бороду Студента, и тотчас красные с синей окантовкой языки пламени охватили бандита. Васька, ничего сначала не понимая, застыл, затем дико заорал. Варя бросилась в противоположный угол, наблюдая за страшной пляской охваченного огнем Студента. Длилась она недолго, вряд ли многим больше минуты, которая, однако, показалась девочке вечностью. Подполье заполнилось едким дымом, и Васька повалился на тюфяк. С мертвеца огонь перекинулся на вещи.
Варя вскарабкалась по лестнице наверх, но люк не поддавался. Уже все подполье было охвачено огнем и дымом, девочка из последних сил пыталась приподнять люк, но у нее ничего не получалось. Глаза щипало и резало, в горле першило, в спину ударял жар. Варя вцепилась руками в лестницу, понимая: если она упадет вниз, то с ней произойдет то же, что и с Васькой Студентом, – она сгорит заживо. Девочка закрыла глаза и старалась не дышать, чувствуя, как легкие постепенно начинают разрываться. Значит, и француженка, и англичанка оказались правы – сейчас она умрет и попадет в ад. Еще бы, ведь она убила Ваську Студента!
Мысли в голове у Вари путались, ей требовался воздух, поэтому она сделала глубокий вдох – и ядовитый черный дым проник в легкие. Пальцы вот-вот грозили расцепиться, и тогда Варю ждало одно – падение в пламя.
В тот самый момент, когда девочка, уже теряя сознание, была готова соскользнуть вниз, люк внезапно раскрылся. Два человека, поднявшие его, отшатнулись в сторону.
– Там пожар! – крикнул один из них, а другой, приглядевшись, охнул:
– Черт побери, тут ребенок!
Кто-то из чекистов подхватил Варю и вытащил ее. Девочка производила впечатление мертвой – синюшно-багровое лицо, пена изо рта.
– Живо в карету медицинской помощи, ее, может, удастся откачать, – заявил один из чекистов, передавая Варю на руки одному из милиционеров. – Сегодня знаменательный день – положен конец бесчинствам шайки Зойки Брильянтовой Шейки!
О том, что Зойка была убита во время штурма, Варя узнала позже, в больнице, куда ее доставила карета медицинской помощи. В подполье девочка надышалась дымом и отравилась угарным газом, однако ее вовремя извлекли из горящего подземелья и передали на руки медикам. Два дня спустя Варя окончательно пришла в себя.
Ее посетили несколько суровых мужчин в военной форме, которые желали знать, кто она такая и что делала у Зойки. Девочка, поняв, что Зойка умерла (как, впрочем, и все остальные члены банды), долго плакала, а для представителей ЧК стало ясно, что перед ними находится легендарная приемная дочка Зойки Брильянтовой Шейки. Варя принимала участие в нескольких десятках ограблений, однако ей всего шесть лет! Поэтому было принято решение – отправить девочку, не виноватую в том, что бандитские элементы использовали ее в своих преступных целях, в школу-интернат для беспризорников, расположенную под Ленинградом.
Глава 25
Варя быстро сообразила, что прежняя жизнь закончилась. Она больше никогда не увидит Зойку, которую привыкла называть мамой, не будет постоянных переездов на быстроходных автомобилях, дорогих игрушек и сверкающих украшений, с которыми ей дозволялось играть. Мама, как выяснилось, была особо опасной преступницей, а то, что Варя считала играми и приключениями, в действительности являлось ограблениями. И она принимала во многих из них деятельное участие!
Школа-интернат для беспризорников носила официальное название «Социалистический педагогический комбинат имени Джордано Бруно» и располагалась в бывшей усадьбе князей Годуновых-Чердынцевых недалеко от Кронштадта. Огромный, выстроенный в последние годы правления Екатерины дворец в классическом стиле был приспособлен для нужд трехсот пятидесяти девочек-беспризорниц в возрасте от четырех до шестнадцати лет. Директором школы-интерната был благообразный старичок с седой бородкой клинышком, Николай Евграфович Черновяцкий, некогда профессор педагогики, после революции получивший возможность реализовать свои идеи воспитания обездоленных детей.
Николай Евграфович и две его заместительницы познакомились с Варей. Девочка произвела на директора положительное впечатление, чего нельзя сказать об одной из его помощниц.
– Для своих шести лет она поразительно много знает, – отметил Черновяцкий. – Надо же, свободно болтает по-французски и по-английски!
– Отрыжка периода гнилого царизма, – заявила та самая недовольная Варей заместительница.
Нина Вениаминовна, некогда преподавательница этикета в женской гимназии, особа худая, с седыми волосами, собранными в сложную прическу, считала, что Черновяцкий уже слишком стар для должности директора и вообще мягкотел и наивен. Одним словом, хорошо бы спровадить его на заслуженный отдых. Тогда интернат оказался бы в ее руках, и она живо выбила бы из малолетних бандиток дурь.
– Девчонка избалована, к тому же с явными замашками лидера. И кто знает, чего она набралась в банде пресловутой Зойки Брильянтовой Шейки, – продолжила Нина Вениаминовна. – Она только будет разлагать коллектив и тянуть одеяло на себя!
– Я так не думаю, – возразила ей Лилия Демьяновна, являвшаяся полной противоположностью Нины Вениаминовны: низенькая, пухлая, со жгуче-черными волосами и с ямочками на щеках от постоянной улыбки. – Варвара обладает блестящими задатками. Не спорю, она проблемный ребенок, однако именно мы должны помочь ей стать достойным членом советского общества.