Код Омега
Шрифт:
И вроде сказал правильно, и вроде правду, а женщина не поверила. Опять же, как его и в чем уличать?
— Издеваешься?
— К чему? Честно, я не задумывался кто и откуда.
— Но разница-то есть?
— Есть, но не та, что ты подразумеваешь.
— Это как?
— Оставь, любимая, я же сказал — не время. Придет — увидишь и узнаешь все сама.
— Мне нужно домой.
Лорд поджал губу, помолчал и тихо молвил:
— Ты упряма. Зачем тебе домой? Тебе нельзя.
— Почему? Я выполнила свое задание — нашла тебя… или ты нашел — неважно. Главное, тебе больше ничего не грозит.
— Хочешь узнать, как Николай? — спросил, поворачиваясь спиной к ней.
Как понял? Мистика.
— Ты обладаешь парапсихическим даром? Человек-индиго?
Он хмыкнул, но не повернулся.
А почему? Скрывал лицо, взгляд? Глаза, что невольно б выдали его?
Русанова, откинув покрывало, подвинулась к нему и заглянула через плечо.
— Индиго? — и смотрит прямо ей в глаза. Улыбка же от уха и до уха.
— Откуда знаешь Николая? Я уверена, он сюда не приходил. Он сержант "зеленого патруля" и много чего не знает. Нет, он шагал и будет шагать по «зеленке» на своей плоскости патруля.
— А где она: твоя, его, чужая? — спросил, посерьезнев.
— Отрезок определенной реальности.
— Есть неопределенная? Что есть реальность? Ты, я, этот замок, постель, камин — реальны? А то, что думаешь, что представляешь? Разве не реальность?
— Фантазия, мечта.
— Н-да? Но когда думаешь — они реальны, они уже шагают в явь вне зависимости, знаешь ты об этом, нет. А если еще мечта сбывается?
— Мечта и реальность всегда ходят об руку.
— В этом и есть гармония, не правда ли? Она и слагается из того, что есть, и того, чего нет, она совмещает несовместимое.
— Но это не объясняет, откуда ты знаешь Николая. Кстати, ты очень похож на него.
— Знаю, — и опять улыбка окрасила его лицо.
— Откуда? А он тебя?
— Выпытываешь? Запрещенный прием, — рассмеялся и повалил ее на постель, навис, к себе легонько прижимая. — Я так понимаю, шахматы отменяются. Будем играть в вопросы и ответы.
— Нет, будем играть в сплошные вопросы. Ответов ты мне не даешь, жадничаешь, — улыбнулась невольно, видя как сияют его глаза. А подумать: чему она рада, кем довольна? Высказаться бы, обличить, но язык не поворачивается. И помрачнела: что с ней происходит и отчего она заранее готова все ему простить? — Мне нужно домой, помоги туда попасть.
— Об этом не проси. Да и не ждут тебя, поверь.
— У тебя есть связь? Ты что-то знаешь.
— Наберись терпения, сначала окрепни здесь, потом поговорим о «там».
— Так и будешь юлить, — поняла. — Хорошо, наметь срок, через который мы вернемся к разговору, и ты ответишь прямо на мои вопросы.
— Ультиматум? Договорились: тридцать дней.
— Не много?
— Достаточно.
В комнату влетел голубь и, переминаясь с ноги на ногу на окне, принялся бродить по подоконнику и косить на пару. Лорд настороженно привстал, глядя на птицу, и сказал Стасе:
— Мне придется уйти ненадолго.
— Это почтовый голубь?
— Почти.
— Куда ты? — у нее мелькнула мысль, что он уедет на свою «охоту» и будет убивать.
— Не беспокойся, — очень нежно коснулся ее лба губами и вышел. Голубь тут же вспорхнул с подоконника и был таков.
Чудеса, — покачала головой Стася и решила осмотреться в отсутствии Арлана. Выбираться как-то надо, а он, похоже, не помощник ей. И каков хитрец — ни единого внятного ответа на миллион прямых вопросов и как виртуозно уводил в сторону!
Что он скрывает? Почему?
Стася выглянула в окно и замерла, пораженная открывшимся видом: не просто красота — великолепие, что не придумать, не создать. Сосновый бор, махина гор в синеватой дымке и водопад, неслышно роняющий хрусталь воды. Мост через речку, что бурлит водой и бьет о камни, анфилада со скульптурными композициями невиданных зверей, птиц и людей. Гроздья винограда, что обвил колонны из сверкающего камня. Терраса слева, на которой спит ягуар, стоит стол, уставленный яствами и позолоченной посудой. Фонтанчик бьет и двое чаровниц в белоснежных туниках, болтая ножками, над чем-то весело смеются. Все дышит счастьем и покоем.
И это в доме Зверя?
Что за загадки?
Стоит ли ждать ответов? Не лучше ли сходить за ними пока хозяин проявляет лояльность?
Нет, ну, каков?! — оглядела свое одеяние — атласную рубашку с рюшами. И хмыкнула: то цепи, то пеньюары — ох, затейник. В таком виде разгуливать ей будет непривычно, но другой одежды в комнате нет. Пришлось довольствоваться этой.
Стася нырнула за дверь и начала исследовать апартаменты.
Замок оказался исключительно огромным и напоминал своими переходами лабиринт. Бесконечность холлов, залов, переходов, анфилад, террас, повторяющихся и все-таки отличных. В нем можно было заблудиться и пропасть. Но примечательно было другое — он словно зеркало отображал тот мир, в котором находился, и так же был непостижим, загадочен. По нему бродило много людей в самой разной одежде, от сари до сарафанов, от защитной формы до колетов, и в тоже время, он был безлюден. Канделябры соседствовали с лампами образца двухтысячного года, пыльные фолианты в бархатных обложках, написанные от руки, стояли на дубовых стеллажах, а рядом валялись очки для выхода в виртуальное пространство, целые стеки информационных чипов. Сотовый телефон времен их изобретения соседствовал с наушником переговорного устройства, знакомого Стасе как свои пять пальцев.
Она порадовалась и взяла его, надеясь на связь с базой, но он молчал. Пришлось разбирать гарнитуру, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам, чтобы ее не заметили. Женщина отвернула крышку наушника и вдруг услышала внизу, за окном:
— Их сегодня много.
— Чуть больше, чем всегда.
— Они уже устраиваются. Проследи.
— Обязательно.
Стася замерла, сжав дугу гарнитуры, на цыпочках прокралась к окну и осторожно выглянула: внизу, на небольшой террасе стояли Арлан и Йохан. Первый кормил голубя с руки, последний внимательно за ними наблюдал:
— Хотел тебя спросить, Николас, как твоя жена? Нужна ли помощь?
— Время, друг мой, тут поможет только время. Мне нужно выиграть его, вернее обыграть твою племянницу. Она задумала дурное. А впрочем, что не сделаешь назло?
— Возможно, и задумала, но сама себя перехитрила, и тем самоуничтожилась.
— Только это и радует. Но пока победы нет ни у нее, ни у меня. Все слишком шатко, это раздражает.
О чем они? — прищурилась Русанова. Ясно, что о Стесси, и явно… Нет, та, что попала в ее мир, призраком была, а тут толкуют о живой. А может в момент смерти… такое бывает, тем более самоубийца… Нет, ерунда.