Код Вавилона

Шомбург Уве

— Ну что, заключаем сделку? — У Форстера была тяжелая одышка. Один из самых первых выстрелов попал ему в живот. От обработки раны он отказался: «Нет». — «Почему нет?» — «Потому».

— Это честная сделка, — сказал он.

Крис едко рассмеялся. Этот человек лгал даже в последние минуты своей жизни.

— «Честная сделка». Уже видали, что это такое. Скорее подписка в самоубийстве.

— Вы доставите мои сокровища в Берлин, в музей, передадите их человеку, которого я вам назову, и огребете за это столько

денег, что в будущем вам либо вообще не придется работать, либо ваша фирма сможет по-настоящему раскрутиться.

— Я отправлюсь в Берлин — и там меня арестуют, если я вообще доберусь туда целым.

— Вы мыслите нерационально.

— А уж вы-то… рациональнее некуда!

Форстер снова закашлялся, выплюнул кровь:

— Мне до Берлина уже не доехать. Зато мне не придется выхлебывать чашу с ядом, чтобы перебраться на тот свет. Если быть честным, я боялся этого момента. Но теперь меня минула чаша сия. Все завершится прямо здесь.

Крис повернул голову и вздрогнул от боли. Уровень адреналина падал, и его нервные окончания снова реагировали на боль.

— Что-то вы размечтались о смерти.

— Вот мое последнее желание: вы доставите мои сокровища в Берлин. За это они дадут вам столько, сколько вы запросите. Не будьте слишком алчны, тогда вам заплатят безоговорочно. Им это обойдется все равно дешевле, чем выторговал я.

Крис просто ждал; через некоторое время антиквар свирепо простонал:

— Я выторговал десять миллионов евро. Чтобы пожертвовать их ЮНЕСКО и ЮНИСЕФ на помощь в восстановлении Ирака. Теперь пожертвование исключается, но эти организации и без того получат все мое состояние. Все урегулировано. Что надо сделать? Важно, чтобы эти предметы были выставлены. Это моя воля!

— Ну и фантазия у вас.

— Те люди в Берлине горят желанием. Поверьте мне. — Форстер захихикал: — Да и у кого хочешь потекли бы слюнки. Таких древностей больше нет нигде. И уже никогда не будет. Вам только не надо быть чересчур алчным, не запрашивайте слишком много.

— А если они все же не согласятся?

— Тогда у вас есть право все продать тому музею, который предложит больше. Лувр или пусть хоть Британский музей. Или в Испанию, или в Италию.

Крис выжидательно смотрел на Форстера.

— Только одно-единственное условие: ни в коем случае не продавайте антикварам, охотникам за сувенирами, частным коллекционерам. Но грозить этим вы можете. — Форстер закатил глаза и задыхался от натуги. — Я хочу, чтоб артефакты попали в музей, доступный всем. Чтобы ими любовались, дивились на их красоту.

— Вот этого я не понимаю…

— Вам и не обязательно. В Берлине хранятся находки из раскопок Вавилона. И эти должны попасть туда же, к вратам Иштар.

— Ничто не даст вам гарантии, что я сделаю то, что вы требуете.

— Вы ошибаетесь. Я знаю вас. Рицци, может, и действовал

бы так, как вы сейчас намекнули. Но вы — нет! Как вы думаете, почему я так часто давал вам поручения и проверял вас в деле? Я замыслил это давно. И все подготовил для этого момента. Хоть и надеялся, что до этого дело не дойдет. — Форстер закашлялся от напряжения. — Кроме того, вы — мой единственный шанс.

— Это правда. — Крис встал и смотрел на антиквара сверху вниз: — Хватит уже важничать. Этого дела не замять.

— Вам надо всего лишь исчезнуть! — Форстер поднял голову, глядя на Криса: — На вас ничто не укажет! И Понти будет молчать! Он мой телохранитель. Вы отвезли меня до Женевы. Ваш след мы уничтожим. Здесь вы никогда не были. Две машины для отвлекающего маневра, а вы в это время в одиночку и неузнанный доставили эти древности в Берлин. Вам надо только сбежать отсюда, пока здесь никто не появился.

Крис отрицательно покачал головой:

— Типы, которые все это устроили, не упустят и меня.

— Откуда? Кто о вас знает? Даже если за мной велась слежка… В Женеве вы были в отеле, а не у меня на вилле. Машину я велел поменять. Никто вас не видел. Кто может вас знать?

— А кто они такие?

Форстер скривил рот:

— Конкуренты, гады! Я месяцами вел переговоры с Лувром и музеем в Берлине. За это время уж что-то да просочилось, иначе бы их здесь сегодня не было.

— Вы все это планировали с самого начала, рассчитывали… каждый шаг и не предполагали того, что здесь произошло?!

— Я не исключал этого, да! И что?

Крис задумчиво молчал.

— Я никогда не сумею продать эти древности.

— Чепуха. Уж если музеи покупают у грабителей, воров и расхитителей гробниц, то почему бы им не купить у вас? — Форстер цинично оттянул уголки губ вниз: — Вот номер телефона. Профессор Зельнер… Вы увидите, что алчность станет вашим лучшим помощником. Кроме того, все это на сегодняшний день официально принадлежит мне. Украдено, да, но сейчас это мое. Даже по всем международным законам. Никто не сможет вас… ни в чем упрекнуть. Вы выполняете заветную и последнюю волю умирающего.

Форстер снова закашлялся. Это длилось довольно долго, потом он попросил Криса достать из машины кожаную папку. Крису же пришлось ее и расстегнуть, и тогда Форстер трясущимися руками вытянул оттуда несколько листов бумаги:

— Читайте.

Крис уставился на листки, потом присел, чтобы прочитать их в свете внутреннего освещения салона. То был договор купли-продажи.

Форстер бессильно покопался во внутреннем кармане своего пиджака и очень медленно извлек ручку. Он взял договор и вписал вверху в пустое поле фамилию Криса. Потом ниже, в следующее пустое поле, вписал цену продажи. Форстер подписал первую страницу, потом вторую и затем весь договор.