Код Золотой книги
Шрифт:
Он вдруг сорвался на крик:
– Сколько бы мне ни дали! Хоть двадцать лет, хоть пожизненное! Я все равно вырвусь и перегрызу вам обоим глотки! И твоему сопляку откручу голову! Черт, надо было сделать это еще сегодня! Всего несколько дней!
Винт продолжал выкрикивать бессвязные слова, когда Полубояринов неуловимо быстрым движением схватил со стола оброненный им пистолет. Пуля вошла в оскаленный рот и вышла из затылка, выбив брызги крови и мозгов. Лицо Винта приняло изумленное выражение, сохранявшееся несколько секунд, потом голова упала на грудь, тело конвульсивно
– Никого ты больше не загрызешь! – прогудел Семен. – Пусть лучше я получу двадцать лет, зато ты, тварь, больше не будешь портить воздух на земле.
Подойдя к сыну, он прижал его голову к своей груди и тихо спросил:
– Как ты, сынок?
– Нормально, папа, – ответил паренек. – Только руку браслетом надавило…
Парня стало отпускать, и его трясло крупной дрожью.
– Пойдемте, – сказал я. – Нам больше нечего здесь делать.
– А эти? – спросил Семен, показав на мертвого Винта, под стулом которого расплывалась кровавая лужа, и спящих сатанистов.
– Эти? – переспросил я. – Эти, когда проснутся, сначала упрячут своего главаря так, что его никогда не найдут. А потом помчатся наперегонки писать явку с повинной. Вы подождите меня в том коридоре, я тут быстро…
Отец с сыном послушно вышли, а я растолкал подручных покойного Винта и сделал им необходимое внушение.
…На поверхность мы поднялись глубокой ночью через тот же колодец во дворе. Семен передал сына с рук на руки матери и спросил меня, пряча глаза:
– Мне идти с тобой?
– Нет, – ответил я. – Живи как жил. И постарайся все забыть.
– Но ведь я… – удивленно произнес Полубояринов.
– Я сказал – забудь! – оборвал я его излияния. – Я не из милиции. А ты все сделал правильно. Эту тварь нужно было остановить.
В ту ночь я еще раз нарушил устав Службы – не стал стирать ни у Семена Полубояринова, ни у его сына память о происшествии. Интуиция подсказала мне, что эти люди когда-то придут мне на выручку. А я привык прислушиваться к ее подсказкам.
– Не уходи! – с надеждой попросил меня Семен. – Давай отметим знакомство.
– Так я же не пью, – попытался я уклониться от приглашения.
– Такого вина ты еще не пробовал! – с уверенностью заявил Семен, настроение которого заметно улучшилось после того, как он понял, что я не собираюсь арестовывать его по обвинению в убийстве и тащить в милицию. – Мое вино пьют все, даже непьющие.
Мы просидели с ним всю ночь в увитой виноградной лозой беседке. Жена Семена поставила на стол блюда с закусками и ушла в дом. К утру я потерял счет выпитым нами бутылкам, но ни один из нас не опьянел. Разве что развязались языки, и оказалось, что нам есть о чем поговорить друг с другом.
…На разборе операции Радзивилл долго допытывался у меня, мог ли я остановить Полубояринова, не дать ему застрелить Винта. Я твердо стоял на своем: нет, не мог. Все произошло слишком быстро и совершенно неожиданно для меня. И только в самой глубине сознания таилась крамольная мысль: мог. Но не захотел.
Глава 10. В Крыму
– Интересная история, – высказался Мишка, когда я закончил свой рассказ. – А продолжение у нее было?
– А как же! – усмехнулся я. – Трехлитровая бутыль вина на каждый день рождения! Я вам честно скажу, это шедевр винодельческого искусства. Приедем на место, попробуете. Могу поспорить, лучшего вам пить не приходилось. А если серьезно, то после того случая мы ни разу не встречались, хотя переписываемся и перезваниваемся регулярно.
– Прошло пятнадцать лет, – с сомнением сказал Боря. – Люди могли измениться.
– Только не эти! – Мне стало обидно за Семена. – Я ведь уже говорил, что уверен в них, как в самом себе. Кроме того, есть еще одно обстоятельство в их пользу.
– Так рассказывай! – возмутился Боря. – А то клещами тянуть приходится.
– Ничего себе, клещами! – рассмеялся я. – А кто только сейчас битых три часа всю эту историю рассказывал?
– Ладно, это я так, – махнул рукой Боря. – Так что там за обстоятельство?
– Васька, сын Семена. – Я перешел на серьезный тон. – Интересный оказался паренек. Два года после того случая боялся подойти к колодцу во дворе. Да что там к колодцу, от любой ямы шарахался, от любого подвала. Все, что ниже уровня земли… Семен писал – вроде и хочет парень пересилить себя, а ноги не идут, и дрожь до самых пяток пробирает. И боязнь темноты появилась. Отец уже стал переживать, хотел везти Ваську к психиатрам, но тот сам справился. Как-то переломил себя. Сначала стал спускаться в колодец во дворе. Трясется весь, но лезет. Страх стал уходить потихоньку, и парень, чтобы не просто так шастать под землей, занялся исследованием кяризов. В то время в подземельях много всякой нечисти водилось, бродяги, ворье мелкое, даже сатанисты недобитые собирались. Но вокруг Васьки крепкая компания подобралась, и они всю эту шпану поганой метлой из подземелья вымели.
Семен мне писал, что стал даже опасаться за сына, так лихо он все свои страхи переборол. Вроде как совсем перестал чего-нибудь бояться. А это, сами знаете, к хорошему не приводит. Все должно быть в меру, и чувство страха тоже. А он никак успокоиться не может. Как узнает, что в городе сатанисты завелись, так сразу и начинает их искать. Сильно он их не любит. Находит и разгоняет, да так, что только клочья летят. Парень-то вырос крепкий и ребят подобрал под себя…
– К чему это ты ведешь? – нетерпеливо спросил Мишка.
– Не перебивай! – оборвал я его. – Так вот, Семен стал бояться, как бы Васька вместе с ребятами не влип в какую-нибудь дурную историю. Но нет, поступил в институт в Симферополе, закончил. Вернулся домой, открыл свое дело, кое-какую денежку заработал. Но это не главное. Когда Васька учился в институте, он серьезно занялся спелеологией и облазил чуть ли не все пещеры Крыма, а ведь их на полуострове немерено. Именно поэтому мы и едем к Полубояринову. Понимаете, если нас начнут серьезно искать, то могут выйти на него. Но если Васька поможет нам укрыться в пещерах, то черта с два нас там найдут. Правда, я очень надеюсь, что до этого не дойдет. Или кто-то из вас может предложить лучшее место для укрытия?