Кодекс чести
Шрифт:
Рязанцев криво усмехнулся.
– А ты верь ему побольше. Знаешь, ментам вообще верить нельзя. Это ведь он тебя на понт брал, – сказал Рязанцев, пытаясь придать сказанному шутливый тон. Но получалось у него сейчас плохо. Время от времени он поглядывал на свои часы. Из головы не выходило, сказанное Инной про обыск. Если нужен обыск, почему этот Туманов не провел его сразу? Получалась какая-то нелепица. Рязанцев путался в мыслях, придумывая разные мотивировки.
– А откуда у тебя на плече эта рана? – подозрительно спросила Инна, боязливо поглядывая
Услыхав вопрос про рану, Рязанцев подошел к креслу, в котором сидела Инна, чуть наклонился над ней.
– Не надо со мной ловчить, девочка, – сказал он и погрозил перед ее лицом пальцем. – Я этого не люблю. Я слышал все, что тебе перед уходом сказал этот мент, Туманов.
Инна теперь боялась его. Но скорее по глупости, чем из-за любопытства не удержалась, чтобы не спросить:
– Так, стало быть, все, что говорил про тебя Туманов, правда?
Глядя ей в глаза, он молчал. Молчал о тех пор, пока она еще могла смотреть и не отвести глаза в сторону. Но когда она это сделала, не выдержав его взгляда, он сказал с легкой ухмылкой:
– Как ты думаешь, откуда у твоего разлюбезного муженька появились деньги на эту квартиру? На новую машину?..
Инна осмелилась поднять глаза.
– Он взял кредит в банке. А почему ты спросил об этом?
Рязанцев расхохотался прямо ей в лицо.
– Кредит? В банке?
Инна промолчала, хотя и видела в этом для себя что-то унизительное. Мужчина, который с ней переспал несколько раз, теперь ее унижает, а ей приходится терпеть. Но для себя она уже решила, этот негодяй больше никогда не перешагнет порог ее дома.
Он перестал хохотать, и, наклонившись к ее лицу, сказал негромко:
– Не было никакого банка. И никакого кредита.
Инна не поверила. Воскликнула:
– Как?
– Очень просто, – все тем же тоном ответил Рязанцев и сказал: – Ты назвала меня – убийцей? А ты знаешь, кем был твой муж? Или ты хочешь сказать, что вот так просто, ни с того, ни с сего, человека затаскивают в чужую квартиру и убивают двумя ударами ножа в ванне?
Инна зажала руками уши.
– Замолчи. Я не хочу слышать.
Он схватил ее за руки, с силой разжал их и крикнул:
– Да твой разлюбезный муженек был таким же, как я. Понимаешь ты? Мы с ним выполняли одну и ту же работу. А теперь его нет. А я трахаю тебя, как хочу. И знаешь почему?
Инна замотала головой. Хотела встать, но Рязанцев толкнув, усадил ее обратно в кресло.
– Потому что он всегда нахваливал тебя, что ты не такая как все. Особенная. Верная ему. Он забыл, что у тебя между ног есть дырка, которой я и не упустил воспользоваться. И минет ты берешь классно, как заправская шлюха. И тех людей, которые приходили к тебе по поводу кредита, подослал я. Ты была нужна мне.
– Чтобы трахать меня? – спросила Инна, понимая с каким негодяем имеет дело. Как она хотела, чтобы сейчас тут оказался майор Туманов.
– Чтобы пожить какое-то время у тебя. Но ты все испортила, грязная шлюха. И теперь ты мне больше не нужна.
Инна размахнувшись, хотела влепить негодяю пощечину, но Рязанцев перехватил ее руку и ребром ладони несильно ударил ее по шейной артерии, приведя в бессознательное состояние.
– Вот так-то лучше, шлюха, – сказал он и, оставив женщину в кресле, открыл шкаф, где висела одежда ее мужа. Пересмотрев все, он выбрал пиджак, примерил, придирчиво осмотрел себя в зеркало.
Пиджак оказался малость великоват. Муж Инны был повыше Рязанцева ростом и здоровее, поэтому пиджак оказался длинноватым. В другой бы раз Рязанцев не стал выставлять себя на посмешище, но сейчас выбора не было. Свой окровавленный пиджак, он бросил в ванну, где у Инны в корзине лежало белье, предназначенное в стирку. Потом вернулся к креслу, на котором сидела Инна все еще в бесчувственном состоянии.
– Ну, а теперь надо что-то с тобой решить, – заглянул он в красивое лицо женщины. – Жалко убивать красивую бабу. Но выхода нет, – вздохнул он, легко подхватывая ее тело на руки.
Греку стало надоедать, на его взгляд, бессмысленное просиживание в машине и он не вытерпел:
– Николаич, кажись, твоя идея с обыском не сработала. Чего дальше делать будем? Сколько можно тут еще торчать?
Федор посмотрел на часы. Прошло уже двадцать минут, а из подъезда за это время вышла только одна женщина. Но сейчас операм нужен был совсем другой человек. И Федор вынужден был согласиться с капитаном по поводу того, что больше тратить здесь время в пустую не стоит. И он с досадой произнес:
– Похоже, ты, Грек, прав. Ладно, Леша, заводи.
И в это самое время дверь подъезда, за которым опера вели наблюдение, открылась, и оттуда вышел человек в удлиненном пиджаке. Когда-то такие были в моде, но теперь, его вид вызвал у Грека отвращение.
– Нарядился, как пугало, – сказал Грек и глянул на другую сторону улицы, где, облизывая мороженое, по тротуару шли две девушки в коротких юбочках. Они о чем-то разговаривали между собой, громко смеясь.
Усатая харя Грека растянулась в улыбке. На них ему приятней смотреть, чем на того пугало в длинном пиджаке.
– Леша, заводи, – крикнул Туманов едва ли Ваняшину не на ухо. – Это он.
Ваняшин повернул ключ в замке зажигания, раз, другой, третий, но мотор не заводился. Расстояние до подъезда, откуда вышел черноволосый, было метров сто, и опера увидели, как он направился к проезжей части улицы.
Теперь и Грек уставился на пугало, враз позабыв про длинноногих телок. Чуть привстав с сиденья, завопил на Ваняшина:
– Заводи, сукин сын! Уйдет.
Ваняшин давил ногой на педаль газа. Поворачивал ключ, но мотор заводиться не хотел. Туманов выскочил из машины, в надежде догнать черноволосого, но увидел, как тот, подняв руку, остановил проезжавшую машину такси и, запрыгнув в нее, скрылся за углом дома.