Кодекс чести
Шрифт:
– Тогда что это такое?!
– Буду думать, – вздохнул я.
– А в полицию мы обращаться не станем?
– Зачем? Там и так интересуются нашими недоброжелателями.
– Может быть, нужно дать им новые улики?
– Может, и нужно… Но почему-то мне кажется, что не стоит. В конце концов, я и сам занимался оперативной работой. Мне надо просто поразмыслить. А сейчас – пойдем выпьем кофе?
Только сейчас я заметил, что Дженни – в одной ночной рубашке. Точнее, видел я это и прежде, но не придавал этому никакого значения. Да и сам я был в общем-то не одет…
– Пойдем, –
– Не побоишься?
– Нет. Но скоро я попрошу у тебя кинжал и буду всюду носить его с собой.
Нина уже приготовила кофе и расхаживала вокруг обеденного стола в волнении. Сейчас она напоминала обеспокоенную наседку – вроде бы и коршуна в небе нет, но все равно как-то тревожно…
– Слышали, что случилось? – спросил я.
– Видела, как гостья к вам сломя голову побежала. Опять кто-то влезть пытался?
– Ты говоришь «опять»? – удивился я. – Но я ведь тебе не рассказывал, что вчера кто-то лазил через ограду. Или Дженни успела?
– Нет. Только и позавчера кто-то в саду шумел, – заявила Нина. – Когда вы гуляли.
– С ума сойти. Это уже ни в какие ворота не лезет.
Выходит, когда я отбивался в чужом подъезде от банды жителей, кто-то пытался залезть ко мне в дом? Все интереснее и интереснее. Может быть, дело именно в том, что нужно было отвлечь и задержать меня? Но зачем? Здесь работала Нина, которая потом включила сигнализацию. Если на то пошло, в дом проще пролезть, пока я сплю.
– Вот именно, – горячо поддержала меня Нина. – Ворота-то на замке, и никто не стучит. А через забор шастают. Никогда такого не бывало.
Я присел в кресло, налил в чашку черного кофе, сливок добавлять не стал. Так и в своем доме начнешь чего-то бояться… Через забор они лазают, камни в окно кидают. Может, и в кофе что-то подсыпали? Неведомый и вездесущий враг – самый опасный.
Дженни пришла минут через десять – успела подкрасить глаза, губы и накинуть домашний халат. Лицо у нее было напряженным.
– Ты испугалась? – Я налил ей кофе.
– Нет. То есть да. Но дело не в этом. Своим приездом я бросаю тень на тебя.
– Что? Бросаешь тень? Каким же это образом?
– Соседи станут говорить, что ты якшаешься с американцами. Да и эта антиамериканская лига – они ведь могут покушаться и на тебя.
Я встал из-за стола, подошел к окну. Орех шумел на ветру, солнечные зайчики, пробиваясь сквозь листву, метались по двору.
– Ты говоришь по-русски даже лучше, чем я предполагал. «Якшаюсь». Это слово не каждый русский сейчас вспомнит… Нет, Дженни, никто не поставит мне в укор то, что я пригласил тебя в гости. А если и поставит – ответит за это, потому что я свободный гражданин. Но, поверь мне, никаких антиамериканских настроений у нас нет. И если наши страны не поделили что-то на Тихом океане, в Европе или Океании, это не повод, чтобы смотреть на каждого американца как на врага. Нет никаких антиамериканских лиг – хочешь, можно даже в Сети проверить.
– Я уже проверила.
– И как успехи?
– Несколько ссылок есть.
– Странно.
– В основном ссылки на художественную литературу.
– Чего только
Дженни взяла румяную булочку, разрезала ее пополам и намазала медом. Хорошо хоть аппетит после всех этих событий она не потеряла.
– Ты помнишь – сегодня мы идем на бал, – напомнил я девушке.
– После всех этих событий я боюсь появляться на людях.
– Напрасно. К тому же мы будем там не одни. За нами заедет Дорофеев с женой.
– Хорошо. А почему ты не хочешь ехать на своем автомобиле?
– У Дорофеева есть водитель. А на балу мы будем не только танцевать – возможно, что-то выпьем. Садиться после этого за руль не стоит. Может случиться скандал. Подвергать опасности жизнь других людей, управляя автомобилем в нетрезвом состоянии, – серьезный проступок. Не то что прийти на вечер с американкой. Можно, конечно, приехать и на такси, но если нас подвезет Дорофеев – к чему лишние сложности?
– Мы поедем на том самом фургоне? – Гвиневера, похоже, была разочарована. Действительно, хозяйственный фургон Андрея, который Дженни видела, когда Дорофеев был моим секундантом на дуэли, – явно не карета Золушки.
– Нет, у него есть замечательный микроавтобус. Не лимузин, конечно, но выглядит гораздо более достойно, чем фургон.
Не знаю, сколько времени заняла подготовка к балу у Дженни. Я сидел у потухшего камина и читал газету, потом поднял глаза – и увидел в своей гостиной совершенно чужую даму – в длинном сиреневом платье, с веером в руках. На лице дамы блуждала загадочная улыбка. Невольно я подумал: «Агенты антиамериканской лиги до меня добрались». И только потом сообразил, что дама не кто иная, как Гвиневера.
– Потрясающе, – без тени лукавства заявил я.
– Вот что могут сделать несколько лишних футов ткани и хорошая косметика, – рассмеялась Дженни. – А ты так и пойдешь?
– Нет, переоденусь в смокинг. И возьму с собой шпагу, которую подарила мне ты.
Через пятнадцать минут мы уже ехали в микроавтобусе Дорофеева. Он ничуть не походил на фургон – скорее на приподнятый и раздутый лимузин. Полированные вишневые бока, кожаная отделка салона. Зачем Андрей приобретал автотранспорт «с запасом», чтобы в нем могло поместиться больше людей, я не знал. Двух дочек вполне можно было возить в самом обычном автомобиле. И с парковкой проблем меньше.
Жена Андрея, Инна, расспрашивала Дженни об американской моде – о том, что на самом деле сейчас носят женщины в Америке. Посмотреть журналы и каталоги не проблема, но свидетельство очевидца гораздо ценнее. Впрочем, ничего особенно интересного американка ей не поведала. В Нью-Йорке одевались примерно так же, как в Москве, то есть кто во что горазд, в провинции – более тщательно, с местным колоритом, который вряд ли заинтересует модниц России.
Микроавтобус и водителя мы оставили в уютном тупичке неподалеку от Садовой улицы – рядом с Домом офицеров яблоку негде было упасть, хотя приехала едва ли половина гостей – до начала торжеств оставалось минут пятнадцать. В холле гуляли нарядные пары, стояли группы празднично одетых мужчин и женщин. Мы отошли к сводчатому окну, откуда был хорошо виден главный вход в здание.