Кодекс Крови. Книга I
Шрифт:
Чувствовал я себя паршиво. Двое суток на ногах, два поставленных накопителя, два созданных из собственной крови макра. Я участвовал в какой-то безумной гонке, ещё и малыш эрга чуть не умер.
Когда Подорожница показала буквально таявшего на глазах котёнка, я ещё надеялся, что она сможет помочь. Лекарка как-никак. Но моим надеждам не суждено было сбыться. Пришлось делиться собственной кровью, ведь она всё ещё хранила остатки энергии его матери. Малыш принял еду и даже открыл глазки, после чего окончательная привязка всё же произошла. Теперь я чувствовал ещё
— Ничего, — погладил я малыша, — отосплюсь, и всё пройдёт.
Котенок доверчиво лизнул мне руку шершавым язычком.
— Ты у нас кто: мальчик или девочка? — малыш смешно посмотрел на себя со всех сторон, даже покрутился вокруг хвоста и, умильно задрав мордочку вверх, замер, позируя.
— Имяул ещё мяуленькая! — кошечка вздыбила шёрстку, отчего стала похожа на шарик. — Имяул умяует пряутаться! — и на её шерстке снова пошли искры.
— Вот что, Имяул, ты больше так не пропадай без предупреждения, — поспешил остановить очередной перенос котёнка, — а то я переживаю, волнуюсь о тебе, да и сил много тратишь.
Мы разговаривали мысленно, пока я медленно сползал вдоль кушетки. Подорожница смотрела на меня огромными глазами, будто чудовище изнанки перед собой увидела. Хотя, возможно, она так и считала после всего увиденного. Как хорошо, что есть клятва.
— Этого не было, — пристально смотрел я в глаза лекарке, та заторможенно кивнула, — если поможешь сейчас, буду искренне благодарен.
Снова кивок, но осмысленности во взгляде прибавилось.
В меня снова полилась магия Подорожницы. Шарик на этот раз был куда меньше, помещался в ладонях, но бодрости придал, да и муть из головы убрал.
— Спасибо! — искренне поблагодарил девушку. — А теперь иди в казарму, скоро подъём.
При всей своей строптивости Подорожница покорно потопала на выход из перевязочной. Лишь у двери она обернулась и, криво усмехнувшись, произнесла:
— Запомни, меня зовут Светлана. И ты мне должен уже за два лекарских сеанса.
Подорожница ушла, а я остался с кошечкой, которая тихо промурлыкала:
— Добр-р-рая Светлауна, надоу бр-р-рауть.
— Сам знаю, котёнок. Клятвы клятвами, но надо теперь присмотреться основательно. Личные тайны не должны выходить за пределы семьи.
В Санкт-Петербург я вернулся к обеду. Всё же не смог отказать себе в удовольствии выспаться. Перед уходом Паук выдал мне невзрачный амулет. На цепочке свисали три кулона из древесины дуба. Я уже было хотел засунуть его в карман, как был остановлен кровником:
— Наденьте. Это защита от магов смерти. Каждый кулон выдерживает три заклинания или прикосновения. Проверили сегодня старые запасы и выдаём всем на случай нападения.
— Не знал, что есть защита от них, — удивился, рассматривая простенький амулет. — Я думал, с ним только маг жизни совладать может.
Я вообще не представлял, как бы выглядела битва магов жизни и смерти. Живчики рождались чаще, а вот смертники были настоящими уникумами. В тех же «Светских хрониках» я прочитал, что где-то на юге Империи впервые за сто лет появился сильный маг смерти. Поэтому даже интересно стало, сколько же заплатили такому уникуму за ликвидацию исполнителей моего убийства.
Цена должна быть баснословная, ведь даже озвученная Маркусом сумма контракта приближалась к полумиллиону.
Игра велась по-крупному. С одной стороны, человек с ресурсом денежным и административным, с другой, мой трёхсотлетний опыт и дедушкино предчувствие.
Вот только барон Комарин мёртв, а потому мог передавать приветы с того света, не давая скучать своим убийцам. Именно этим я и займусь.
Аркадий Иванович был зол. Работы стопорились из-за обилия несчастных случаев. Причём усмотреть саботаж или злой умысел в них нельзя было при всём желании. Случайности были столь неординарными и столь нелепыми, что и придумать такое не выходило. В Хмарево работал уже полноценный полевой госпиталь, ведь обращения шли без остановки. Ничего серьёзного, но количество…
Те же орлы страдали меньше, то ли потому, что несли службу на границе земель Комариных, то ли потому, что начали поминать Комара по случаю и без.
Им-то хорошо, они безродные и безтотемные, а Прокрысиным такое не прощали. Более того, на этих проклятых землях связи с Крысой не было от слова совсем. Попытки молиться и взывать к своему покровителю привели только к увеличению травматизма.
На третий день Крысин уже готов был обвинить кого угодно, даже того же Виноградова в своих неудачах, но орлы доложили, что тот сам пострадал, когда покидал имение. Его лошадь подвернула ногу, и тому пришлось пешим ходом добираться в деревеньку, и уж оттуда двигаться на железнодорожную станцию.
Впервые Аркадий Иванович пришёл к выводу, что совершенно зря подозревал человека. Случайности, конечно, не случайны, но почему-то Виноградов вызывал у него скорее симпатию, чем подозрения.
Обделённый родовой силой, он старался ради рода, как когда-то сам Аркадий Иванович. Такие трудяги часто недооценены клановой системой из-за культа личной силы, что царил повсеместно в империи.
Однако личные проблемы занимали Крысина гораздо больше, чем проблемы какого-то аристократа. А потому к вечеру третьего дня в Хмарево прибыл специалист по проклятиям из Министерства обороны.
Молодой специалист только после академии подавал большие надежды и был лоялен при выполнении личных просьб руководства.
Бывший студент чуть ли не землю носом рыл, выискивая причины травматизма. Про землю было не фигурально, а вполне реально, ибо он смог отыскать даже следы коряво установленного проклятия племянника Крысина. Чего сам Аркадий Иванович уж точно не ожидал. К обеду следующего дня парень с красными от недосыпа глазами пришёл с отчётом.
Третья чашка кофе исчезала в глубинах организма специалиста по проклятиям, но Крысин его не торопил. Свои люди доложили, что парень отработал на совесть, поэтому простую человеческую слабость в виде кофе ему можно было простить.