Кодекс Крови. Книга III
Шрифт:
— Не будь злюкой, — поддел я вампиршу, впавшую в чёрную меланхолию, — подумаешь, встретились бывший любовник и несостоявшийся! Отойди в сторонку и любуйся, как мужики за тебя биться насмерть будут!
— Да ну тебя, шутник! Ты просто не осознаёшь размер и опасность тараканов в голове у этого человека, — прозвучало это как предельно серьёзное предостережение.
— Каким бы он ни был в прошлом, теперь тебе не стоит его бояться, — я коротко разъяснил суть проклятия вампирше, введя её в курс дела. Мне показалось, что после
— Ладно, мальчики, вы тут пока о своём поболтайте, а я на женскую половину дома прогуляюсь! Где-то здесь должен быть шикарный хамам.
После этих слов Агафья упорхнула, как будто и не было сцены растерянности у входа в резиденцию. Я перевёл взгляд на принца и успел заметить на его лице смену весьма личных эмоций, вскоре скрытую за маской приветливого собеседника. Но всё же он не выдержал и криво улыбнулся лишь одним уголком рта, глядя вслед вампирше:
— Оказывается, я скучал по этой непредсказуемой манере поведения…
Кирана не верила до последнего, что Кром пойдёт против всех законов. Но отцовская любовь оказалась сильнее всего в этом человеке. Огненный шар летел всего долю секунды, но охотнице она показалась вечностью. Время как будто застыло киселем, показывая мелкие детали происходящего: вскинутые в ужасе к губам руки старой Нарвы, обречённый взгляд бывшего вождя, последний рывок Арвы, в прыжке пытающейся закрыть Кирану своим телом и голубую вспышку магии льда, которая поглотила огненный шар, но не смогла остановить.
Время резко ускорилось, возвращая ещё и звуки. Крик матери, упавшей на колени, смешался с воем Арвы. Ярв рычал, тщетно пытаясь отвести удар от охотницы своим льдом, но сильнее всего слышен был треск двух противоположных заклинаний, вступивших в реакцию. Кирана не успела даже моргнуть, как её отбросило назад ударной волной от взрыва.
Она открыла глаза сразу же, стоило и без того израненной спиной приложиться о слой слежавшегося снега. Открыла и закрыла, не поверив им. Снова открыла.
Рядом у постели сидела в полудрёме поседевшая заплаканная Нарва, разом постаревшая лет на двадцать. Они явно были дома, в углу потрескивали дрова в очаге, на стенах плясали неровные тени, а запах сушёных трав оседал дымом на сухом шершавом языке. А как же взрыв?
— Мам, — попробовала Кирана позвать старую Нарву, но из горла донёсся лишь сип воздуха.
За стенкой что-то грохнуло, и через мгновение в комнату просунулась голова Арвы с настороженно торчащими ушами.
— Арва, — просипела охотница подруге, подзывая к себе. И та услышала.
Юркнув в постель к Киране, волчица положила передние лапы на грудь девушке и следом умостила на них непривычно огромную голову. Из глаз волчицы капали слёзы.
Да что вообще происходит?
Охотница попыталась поднять ослабевшую руку, чтобы погладить волчицу, но сил не было. Рука даже не пошевелилась. Волной накатил липкий страх, оседая бисеринками пота на затылке. Вдруг она ранена и не больше никогда не сможет двигаться?
Сцепив зубы, Кирана снова повторила попытку, на этот раз решив пошевелить хотя бы мизинцем. И ей удалось. Значит, всё же тело слушается её, просто ослабло. Но от чего?
— Мам, — охотница снова позвала единственного дорогого человека. Будить уставшую женщину не хотелось, но почему-то пришла мысль, что Нарва обрадуется пробуждению дочери. Арва подняла голову с лап, указывая мордой на мать, как будто спрашивала: «Помочь?»
Кирана моргнула, надеясь, что подруга поймёт её без слов, однако помощь Арвы не потребовалась. Женщина заворочалась на стуле, сменяя неудобную позу, и на секунду приоткрыла глаза, чтобы тут же вскочить с колченогого стула и броситься на грудь дочери, заливаясь слезами.
— Вернулась! — то и дело повторяла она, — ты даже стихиям оказалась не по зубам, глупая моя маленькая девочка!
Нарва закончила слёзоразлив также неожиданно, как и начала. За двадцать лет это был первый раз, когда Кирана видела слёзы матери. Старая охотница суетилась, разогревая в котелке мясной бульон, добавляя в него щепотки разных трав и даже измельчённый макр. Спустя пять минут варево было готово и ложка за ложкой отправлялось внутрь девушки, только и способной, чтобы глотать самостоятельно. Когда пиала подошла к концу, Кирана, наконец, почувствовала в себе силы заговорить.
— Мам, что происходит? Почему мы дома? Что решили с Маливикой и Кромом? — вопросы сыпались из девушки, как пурга из снежных туч. — Когда будет сход? Я буду требовать справедливости!
— Сход уже был, дочка, — осторожно пояснила Нарва, присаживаясь на стул у постели и ласково поглаживая тонкую испещрённую сине-чёрными венами руку. — Крома отстранили от должности, новый вождь определится после Дикой охоты.
— А что с Маливикой? — уточнила Кирана, с удивлением отметив, что лопатка и ребро после нападения сумасшедшей ревнивицы не болят, хотя должны бы.
— Руку ей залечили, виру выплатили, — отвела глаза в сторону очага приёмная мать, теребя в руках мелкую шкурку с белки-летяги, — готовится к свадьбе с Ярвом.
Кирана в растерянности смотрела на мать. Внутри разливалась горечь. Для общины было бы лучше, если бы Маливика тогда не промазала. Наивно было ожидать, что за неё кто-то вступится. Кирана для всех оставалась чужой здесь, и даже грубоватая любовь Нарвы не смогла это изменить.
— Боги с ними, — криво улыбнулась охотница матери, — не до них сейчас. Нужно составить график тренировок на ближайшие три месяца для восстановления формы. Я же добыла макр для участия в Дикой охоте.