Кодекс Крови. Книга IV
Шрифт:
— Победа присуждается Киране, охотнице Третьей реки! — прокричал кто-то из кровников, и раздались аплодисменты. — Желает ли командир реванш?
Борзый кивнул и снова встал напротив девушки. Глаза его сузились, а крылья носа затрепетали. Он стал похож на охотничьего пса, принявшего стойку.
В этот раз он продержался три такта сердца, единожды отклонив корпус от смазанной тени, бывшей Кираной, и всё равно оказался в сугробе.
Девушка подала ему руку, помогая выбраться из сугроба.
— Как ты это сделала? Магия запрещена в поединке, — напомнил кровник, ошеломлённо поглядывая на охотницу и отряхиваясь от снега.
— Это
Нарва и Киртас, босые, вышли в центр площадки, Кирана же с Борзым отошли в сторону. Не дожидаясь отмашки, пара бойцов практически растворилась в снежных вихрях. Это было похоже на танец двух духов, облачённых в белоснежные хлопья льда и снега. Я выпустил дар наружу и с удивлением осознал, что не ощущаю биения сердец и тока крови там, где сражались сейчас жители Восьмиречья. Они словно исчезли. Бой продолжался минут пять, за это время бойцы несколько раз нарочито замедлялись, словно специально показывая, что они всё ещё в кругу и всё ещё соперничают. Зрелище было неимоверно прекрасное, но меня оно наталкивало на одну простую мысль: если бы на нас напал отряд подобных воинов, нас не спасли бы даже маги.
— Всё верно, — отозвалась Кирана, словно подслушав мои мысли. — Мы сильны единением со стихиями, а ваша сила в разнообразии техник и магий.
— Нам есть чему поучиться друг у друга, — признал я очевидное. К тому моменту Нарва и Киртас остановили бой, пожали друг другу руки и совсем по-детски прыгнули в ближайший сугроб.
Я смотрел, как они счастливо барахтаются в снегу, и думал о том, что этим людям дано жить мгновением, любить и радоваться, дышать полной грудью, получать удовольствие от жизни. Мы же погрязли в условностях, интригах и проблемах.
Тэймэй осторожно прикоснулась к моей ладони:
— У тебя тоже будут такие моменты. Не растеряй тех, с кем захочешь их разделить.
Она ушла готовиться к отъезду, а я криво улыбнулся ей вслед. Легко сказать: «Не растеряй!»
К себе не привяжешь, а удерживать против воли — путь в никуда.
Прощание вышло неординарным. Тэймей подставила лоб для поцелуя и в свою очередь склонилась над моей ладонью, обозначая поклон. Вот только мой дом покидала не Тэймэй Инари, а безликая незнакомка в сером дорожном плаще, скрывающем абсолютно непритязательные одежды. Заметив моё удивление, иллюзионистка по связи прокомментировала:
— Так будет безопасней.
— Помни, что ты мне обещала, — напомнил я ей про клятву.
Девушка кивнула и отправилась к снегоходам. Ксения чмокнула меня в щёку, поблагодарив за гостеприимство, и ушла вслед за азиаткой, а Слава и Света прощались последними.
— Сообщи, когда будет что-то известно по операции… и не затягивайте, — будущий шурин покосился на Нарву, намекая на скорое ухудшение её состояния.
Света же, никого не стесняясь, обняла меня и крепко поцеловала.
— Ты не будешь против, если мы с Андреем наведаемся к тебе в гости в Хмарёво? — лекарка смотрела чуть заискивающе, ожидая моего ответа. На самом же деле она выясняла столь шаткую грань появившегося между нами доверия. Зная, что мои земли относятся к режимным объектам, она спрашивала разрешения их посетить. Умница. И это с учётом уже данной клятвы высшего приоритета о неразглашении.
— Не буду, — с улыбкой согласился я, — только предупреждай, а то у нас прорывы участились, чтобы не попасть в бой случайно.
— Обещаю всегда предупреждать о своём предполагаемом прибытии, чтобы ты успел разогнать любовниц, — Света торжественно подняла руку с раскрытой ладонью и прыснула от смеха, глядя на моё вытянувшееся лицо. — Шучу я!
С этими словами она чмокнула меня в нос и умчалась вслед за братом.
Кровники отправились сопровождать наших гостей, а после им предстояла транспортировка техники обратно в Хмарёво. Мы же уходили домой свитками.
Киране было необычно всё в этом мире. Слишком тёплая погода, из-за которой постоянно хотелось раздеться и ходить с босыми ногами, раздражала. Хорошо, хоть гостья брата с узким разрезом глаз подарила ей один из легчайших элементов одежды, холодящий голое тело, назвав его «кимоно». Их привычная одежда из шкур была чересчур тёплой для этих мест, но им помогли и подобрали подходящую из местных материалов. Удивляли высокие каменные дома с магическим освещением и обогревом, летающие гиганты, которые Борзый называл дирижаблями. Всё было в новинку. И всё же девушке было легче, чем её родителям.
Кирана задавала вопросы сотнями и тысячами, впитывая информацию о новом мире и новообретённом брате. Клятву девушка принесла точь-в-точь такую, какую принёс Михаил, обсудив перед этим с матерью возможные последствия. И Нарва, и Киртас в один голос твердили, что чужаку можно доверять. Он был предельно честным в отношении Кираны, не давал несбыточных обещаний и заботился о собственных людях в меру собственного представления.
Очень показательным была ситуация с прорывом в Восьмиречье его врагов. Он собирался принять бой один! И это не было бахвальством или необоснованной гордостью, нет, это было трезвым взвешенным решением, продиктованным минимизацией потерь.
Потом Кирана не раз задавала вопросы о брате, узнавая, как к нему относятся его люди. Они его боготворили. Некоторые истории, рассказанные кровниками, больше походили на древние легенды, но все бойцы, как один, клялись, что они правдивы. Его любили военные и обычные селяне, любовь эта была основана на уверенности, что их будут защищать даже ценой собственной жизни. И там, в Восьмиречье, он без раздумий спасал своих людей.
Ситуацию с болезнью матери Михаил тоже не стал откладывать в долгий ящик. Нарву обследовали несколько раз, лекари долго беседовали, выясняя подробности, и неожиданно дали невозможный ответ. Мать мужественно приняла правду, хоть и боялась, что Киртас отвернётся от неё после этого. Но не тут-то было. Чувств охотника это не изменило. Глядя на них, Кирана втайне задумывалась, а что, если чувства не так плохи, как кажутся? Что, если они не делают слабыми, а наоборот придают силы?
Но вслед за этими мыслями приходили другие. Таких мужчин, как Киртас, практически не осталось: верных, преданных, однолюбов. А на меньшее Кирана уже была не согласна. Поэтому, закрывшись от всех, охотница шла тренироваться. Чаще всего компанию ей составлял Борзый. Не раз и не два он появлялся словно из ниоткуда, следуя за ней тенью.
— Ты преследуешь меня? — однажды спросила в лоб воина Кирана.
— Я выполняю свою работу, забочусь о твоей безопасности, — не стал лукавить мужчина.