Кодекс Крови. Книга VII
Шрифт:
Бывший наследник Тортугасов сильно удивился, когда узнал о счастливо спасшемся отце.
— Быть того не может! На него же облаву устроили, считай, два рода разом вырезали, а он на другом конце света живёт себе спокойно?
Я развёл руками, отметив про себя, как гневно блеснули глаза собеседника, всё ещё лежащего обездвиженным на циновке.
— А из-за чего война началась? — полюбопытствовал я. Всё же причина для таких решений должна была весьма и весьма весомой.
— Ой, да там история случилась некрасивая. А они на нас всех собак повесили, — отмахнулся Кардо, но уже не так уверенно. — У Леон-Марино в роду прошла инициацию аколария, а спустя какое-то время исчезла. И наш род обвинили в её пропаже.
— Что такое «аколария»?
— М-м-м… Создание, обладающее даром внушения. Моряки таких в древности называли сиренами.
— Эмпатка что ли? — невольно вырвалось у меня.
— Нет, аколарии используют песни, но воздействия у песен разные. Говорили, что у последней была возможность усыплять, но не было голоса. Её песнь так никто ни разу и не услышал.
Н-да, чем дальше, тем интереснее.
— И дальше что?
— А дальше отца обвинили в убийстве священного создания и пошли войной. То ли бог им их что-то наговорил, то ли они искали лишь повод, но факт остаётся фактом, для них это была священная война, в результате которой два рода почти прекратили существование.
Я хотел было углубиться в этот вопрос, когда услышал родной голос в своём сознании:
— Помоги мне!
Если бы не знал, кому он принадлежит, то и вовсе решил бы, что призыв мне показался. Но нет. Сестра отчаянно нуждалась в помощи.
— Тиль, контролируй нашего подселенца, — только и успел попросить я подругу, и тут же провалился в кровную связь. То, что всё неладно, я понял сразу же. Душу сестры окутывал туман, растворяя все её привязки к родным и близким. Туман этот успел пропитать кровь, превратив алые реки в серые кисельные болотца. В них едва теплилась жизнь. При этом самого воздействия я не ощущал. Не было проклятия, яда или печати влияния, лишь склизкое вязкое нечто, расползающееся вокруг и отрезающее от тепла, жизни и воли.
Я стоял на высоченном утесе среди хмари и взирал на клубящуюся серость под ногами. Где-то там внизу была Кирана, отчаянно барахтающаяся и не дающая утопить себя окончательно. Среди тумана всё ещё блуждал её призыв:
— Помоги мне!
И я шагнул с утёса. Ощущения полёта не было, будто бы я остался стоять на месте, но картинка резко сменилась. Исчезла гористая местность, на её место пришла вода. Мутная, грязная, бурлящая и утягивающая на дно, в воронку водоворота.
Я видел огонёк воли сестры, переливающийся сполохами синего и алого цветов, её магия всё ещё пыталась защитить хозяйку, но вспышки становились всё более редкими и всё менее яркими, возвещая, что даже магия в этом странном месте будто слизывается туманом.
Нужно было поспешить. Я нырнул глубже, рассматривая серые столбы, тянущийся от сестры к водовороту. Зрение меня не подвело, и в самой сердцевине блеснул искоркой сосуд, по крупицам вытягивающий алые и синие сполохи магии сестры. Боги, ещё бы понимать, что я такое вижу… И как с этим бороться. Пока было понятно лишь одно, Кирану пытаются пленить. Как и любое воздействие, оно должно было контролироваться, и я принялся искать поводок.
Барахтаться в этой жиже выходило с трудом, но я плыл, нарезая круги вокруг сестры и мысленно уговаривая её держаться. Поводка не было, зато обнаружилась пиявка, тонкая, тощая, но неугомонно качающая магию из своей жертвы в сосуд.
У любой твари есть хозяин, а значит где-то рядом был и Тортугас, руководящий своим «насосом». Я опускался всё глубже к водовороту, в самый его центр, пытаясь охватить всю картину целиком в её мельчайших деталях. Основная сложность состояла в том, чтобы не обнаружить себя раньше времени, но и не промедлить, ведь состояние Кираны оставляло желать лучшего.
Я оказался практически внутри туманной воронки и смог оценить всю гениальную простоту используемого конструкта. Именно из этой точки хорошо просматривалась единая ось, проходящая сквозь Кирану, пиявку и сосуд. А ещё обилие серебристых нитей, расходящихся во все стороны, словно паутина. Несколько секунд я оторопело разглядывал незнакомое плетение, пока, наконец, не сообразил, что оно мне напоминает. Панцирь черепахи. Если раньше я искал поводок, хозяина или какой-либо управляющий элемент, то сейчас осознал, что Тортугас создал всю систему внутри себя, по сути, переваривая сестру.
Для меня же это и упрощало, и усложняло задачу.
«Ну что ж, посмотрим, как ты справишься с этим!» — и влил собственную магию через кровную связь в сестру. Та уже держалась на последнем издыхании и при моём грубом вмешательстве просто рухнула в полноводный поток родственной силы.
Я действовал грязно. Но сейчас это был единственный вариант спасения. Захватить прежние рубежи защиты и нарушить устоявшиеся потоки выкачки. Я своим вмешательством закупорил каналы отсоса магии и души, словно пробками, а затем с силой втянул их обратно, запуская реверс украденных у сестры сил.
Если упростить, то я сейчас на коленке переделал и приспособил главный принцип всех проклятий: «Словил за руку? Верни владельцу!»
Но и здесь всё было не так однозначно. Если раньше в дуэли участвовала Кирана, то сейчас на передовую вышел я. Эквадо прекрасно осознал чужое вмешательство, но не планировал сдаваться без боя.
Ко мне тянулись такие же жгуты присоски, как до того высасывавшие сестру. Впивались они больно, вгрызаясь сразу в саму суть, мешая думать и трезво мыслить. Вот только контроль мне нельзя было терять ни при каких условиях, потому я усиленно заполнял опустевшую душевную оболочку сестры, щедро возвращая её собственную магию из сосуда-накопителя. Полностью опустошив накопитель, я занял место жертвы, выталкивая сестру из умело расставленной ловушки.
Только сейчас, полностью контролируя потерю собственных сил, я мог отслеживать связки между сосудом и самим Тортугасом, бывшим в этом конструкте сразу всем и никем.
«Собираешь уникальные магии? Коллекционер, говоришь? — мысленно беседовал я сам с собой. — Посмотрим, как ты это переваришь!»
И я отпустил силу на волю. Её было не просто много. Она изливалась водопадами, разрывая в клочья каждый канал выкачки, сминая «паутины» туманных плетений и затапливая всё вокруг алым. Серость и хмарь перестали существовать, окрашенные во все оттенки красного. Медленно, шаг за шагом я собственной силой продавливал Эквадо, заполняя уже его энергетические конструкты собственной силой, подчиняя связки и узлы плетения и перехватывая контроль.
— Ты должен был сдохнуть! — услышал я сквозь алое безумие вокруг не то рык, не то крик. — Твоей душе давным-давно место в Реке времени!
— О, надо же! Ты даже вспомнил про прямые обязанности рода! Как это мило н пороге смерти! — не преминул съязвить я.
— Пленителя не убить так просто! — рычал мне в ответ Тортугас, изо всех своих сил борясь с моим воздействием. — Река времени нас отвергает, как собственных санитаров!
— А я и не хочу тебя убить! Всего лишь нужно освободить место в твоем теле для кое-кого другого!