Кодекс разведчика
Шрифт:
– Доброе утро, Ярослав Вячеславович… – сказал я, определив номер.
– Здравия желаю, товарищ подполковник. Говорю быстро… Я с работы, из коридора… Первый вопрос… Сейчас вам будет звонить капитан Югов. Как только найдет, думаю, место, откуда можно позвонить без свидетелей. Ему на оперативке и после нее слегка досталось за то, что не верит в вашу вину, но он упрямо гнет свою линию. И хочет наладить более тесное сотрудничество… Сами решайте, как себя с ним вести, но он хороший опер – это единственная характеристика, которую я могу ему дать, поскольку в друзьях мы не ходим… Второй вопрос… Вы слышали уже про новое убийство?
– Я только слышал, что такое
– Не понял?
– Часа через три-четыре я вам позвоню, встретимся и обговорим ситуацию. Есть много новых данных… Пока это бездоказательная база, поскольку это только распечатка телефонного разговора, но уже база… Более того, сама запись разговора существует, и ее можно будет получить по электронной почте… И получим, когда подойдет момент… Вы что-нибудь, кстати, слышали о человеке по имени Бислан Ханкалзоров?
– Нет…
– Зря… Надо интересоваться людьми, находящимися в международном розыске. Он сейчас в вашем городе. Эти убийства – его работа… Но пока прошу вас никому не сообщать эти сведения… И вообще не называть его имени даже в кругу самых надежных людей. Я спросил вас только потому, что сам надеялся получить информацию… А почему нельзя говорить о Бислане в вашем управлении или в прокуратуре…
– Очередной «крот»?..
– Похоже… По крайней мере у меня есть такие данные. Подтвержденные… И этот «крот» готовил ночное убийство милиционера…
– Может быть, это старший следователь Шторм?
– Нет. Люди Бислана стреляли в Шторма. Но их уже отговорили от повторной попытки. В кого они будут стрелять в следующий раз, я не знаю, но основная охота сейчас идет на меня… Осуществляют они охоту вместе с «кротом»… Ладно, увидимся, поговорим…
– Я жду вашего звонка… – Капитан, похоже, так стиснул зубы, что последнюю фразу произнес с трудом.
Я ничем, кажется, не рисковал, сообщая Тропилину эти данные. У меня нет причин сомневаться в нем. Человек из внутренней агентуры ГРУ… Но как быть со звонком Югова? Стоит, пожалуй, ответить. Информация от опера может быть более свежей, чем от офицера СОБРа. Я достал трубку подполковника Фархутдинова и вставил в нее sim-карту. Даже если меня и засекут за такой короткий срок – пока кто-то до аэропорта доберется, меня здесь уже не будет. И появится дополнительная версия, что я куда-то улетел… К тому же, думаю, не будет сотовый оператор, убедившись, что я sim-карту из трубки вытащил, без конца держать номер на контроле… Скорее всего меня даже и не засекут…
Я ждал прибывших интерполовцев, и ждал звонка, и поглядывал на двери аэровокзала, гадая, кто объявится раньше. Югов позвонил через три минуты.
– Иван Сергеевич…
– Я слушаю вас, Сергей Петрович…
– Запомнили мой номер?
– Конечно. У меня профессиональная память, хотя я не оканчивал физико-математическую школу… Вы что-то хотели сообщить мне? – Вопрос прозвучал естественно, и я никак не подставлял им Тропилина.
– Вы обдумали мое предложение о сотрудничестве?
– Я к нему готов. Я готов сотрудничать с каждым, кто согласится найти настоящего убийцу… У вас есть что-то конкретное, что поможет сдвинуть дело с мертвой точки?
– Мне хотелось бы встретиться с вами…
Мне бы тоже хотелось поговорить с наиболее информированным в деле человеком. Тем не менее…
– Чуть позже, товарищ капитан… Сейчас я очень загружен работой. Может быть, завтра?
– Относительно завтра я и хотел бы с вами поговорить… Ладно, если нет возможности встретиться, я скажу по телефону. – Голос в трубке понизился до громкого шепота, и мне пришлось, не убирая трубку от уха, нажать на боковой грани кнопку усиления звука. – Не приезжайте завтра на кладбище ни в коем случае. Там все будет перекрыто, везде выставят посты по вашу душу… Есть мнение, что вы там обязательно должны будете присутствовать, и я только что с начальником управления обсуждал варианты блокирования кладбища. Туда помимо милиции стягивают еще и солдат внутренних войск. Они встанут во внешнем оцеплении, за забором. Сейчас ищут, во что переодеть солдат, чтобы они своим видом вас не спугнули. Силы на кладбище будут большие. Почти войсковая операция…
– Спасибо, – надо было поддержать капитана хотя бы благодарностью, хотя такой естественный ход со стороны ментов я заранее предусмотрел и на кладбище появляться даже не думал. Пусть Югов считает, что он спас меня от ловушки. Мы все любим тех людей, которых спасли, больше, чем спасенные любят нас – парадокс психологии. – Но я, говоря честно, собираюсь явиться туда в таком гриме, что меня никто не узнает… Это мой долг, мне так кажется… И дочь может обидеться, если я не пойду…
– Узнают, вычислят. Проверка будет тщательной… Объяснитесь с дочерью. Она с вами?
– Была со мной… Спасибо еще раз, я подумаю… Я позвоню вам, как только освобожусь…
– Еще один момент, товарищ подполковник… Помимо следователя и собственного начальника меня еще один тип сильно достает – некий капитан Поваляев из ФСБ. Ему почему-то очень хочется, как я понял, вас уничтожить при задержании… Не задержать, а уничтожить… Правда, он не говорит открытым текстом, но я понял его правильно…
– Это межведомственные разногласия. Не беспокойтесь… Еще раз спасибо…
Я отключил трубку. И сразу же вытащил из нее sim-карту. Откуда оперу известно, что Ольга у меня? Впрочем, он вполне мог иметь какой-то контакт с Аркадием Ильичом. Да и Максим Юрьевич мог сообщить это… Но трубку я отключил быстро. Доктор Смерть воспользуется авторитетной тяжестью своего голоса и будет меня критиковать за неосторожность. Я вытерплю и эту пытку…
Но, кажется, из здания терминала уже выходят прилетевшие из Москвы… И я не задержусь в аэропорту дольше, чем позволяют меры по обеспечению безопасности…
Полковник Согрин, подполковник Сохно и подполковник Афанасьев, которого все без исключения сослуживцы в глаза звали Кордебалетом, отставники спецназа ГРУ и нынешние сотрудники Интерпола, вышли одними из первых. И я сразу подъехал к крыльцу, коротко и призывно просигналил дважды. Меня узнали даже сидящим в машине за слабо тонированными стеклами, хотя не виделись мы уже лет шесть, помахали рукой и без лишних разговоров все трое водрузились на сиденья. Согрин, как старший, на переднее, чтобы иметь возможность командовать. Я поехал сразу и только на выезде с площади сказал:
– С приездом, парни…
Парням всем за пятьдесят, но для меня они такие же парни, какими были и до Афгана, и в Афгане, и после него. И я, наверное, остался для них таким же парнем. Годы для всех нас пролетали одинаково быстро, и если мы слегка постарели, то постарели одновременно.
– А нас, понимаешь, пугали, что ты измучен и затравлен, и вообще сам на себя уже не похож… – пожимая мне руку через плечо, первым сказал Толя Сохно. – А ты, кажется, даже не сильно напуган…
Пожали руку и другие. Согрин предпочел сразу к делам подойти.