Кодекс Рода. Книга 1
Шрифт:
— Спасибо вам огромное! Если бы не вы, я бы снова лишился недельной выручки, — продавец крепко сжимал мою руку.
— Часто они к вам захаживают?
— Слава Богу, не часто. Я же все-таки не золотом торгую, а тортами, поэтому крупных сумм у меня не бывает. Обычно каждый вечер деньги в банк отношу, но сейчас решил поднакопить и дочери подарок на день рождения купить. И как он только узнал, что у меня деньги в кассе есть? — хозяин магазина почесал затылок. — Я уже в полицию жаловался, но они не могут тут дежурить постоянно. А когда дежурили, то сюда из бандитов Алмазова никто и не совался. И заявления писать бесполезно. Их
— Ищите доносчика из своего окружения, — посоветовал я и двинулся к двери, но он остановил меня.
— Подождите! — продавец выхватил пачку денег, из тех, что приготовил для бандита, и всучил мне. — Держите!
— А как же подарок для дочери? — я попытался отдать ему деньги обратно, но он замахал рукой.
— На подарок дочери там хватит, я на этой неделе заработал больше чем обычно, а вы оказали мне большую услугу. Берите-берите, не стесняйтесь.
Когда я вернулся в машину, таксист сразу же начал расспрашивать о том, что произошло, поскольку видел полицейского и бандита в женском пальто. Я кратко рассказал о произошедшем.
— Житья нет от этой поганой банды. Когда уже их всех переловят? — он сжал кулаки и потряс ими.
— Бандиты — мелкие сошки. На их место быстро подберут новых. Надо Алмазова брать и прижать их со всех сторон, тогда шушера сама разбежится.
— Это да. Только, как же его найти-то? Вчера вызывали в отделение, для ознакомления с делом. Так я спросил у следователя, вышли они на Алмазова или нет?
— И что? — заинтересовался я.
— Ничего. Бандиты сами его не знают. Там система управления построена так, что они своих то не всех знают, не то, что высшее руководство. Пока всю цепочку не раскрутят, до Алмазова не доберутся.
— В чем же дело? Пусть раскручивают быстрее.
— Так они все под кличками ходят. Мои бандиты только и твердят про какого-то Зигу Лохматого. А кто он по паспорту и где живет — не знают. Он сам их находит и передает приказы.
Он завел движок и выехал со стоянки. Пока ехали за Евой я сказал, что не хочу пользоваться его услугами бесплатно.
— Не надо! Я же от чистого сердца. Если бы не вы, то лежал бы я где-нибудь в овраге с перерезанным горлом.
— Будем считать, что вы уже со мной расплатились. Вам семью кормить надо. И я, пользуясь вашими услугами бесплатно, чувствую себя так, будто ваших детей обкрадываю. Я тоже хочу успокоить свою совесть. Поэтому десять рублей в одну сторону будет справедливо, — ответил я и протянул ему десятирублевую купюру.
— Если честно, я брал по двадцать рублей только потому, что в будние дни от академии на общественном транспорте не уехать. Давайте сойдемся на пяти рублях, и тогда мы оба будем спать спокойно?
Я кивнул и отдал ему пять рублей, вместо десяти.
Ева уже стояла у дороги и тревожно вглядывалась в мимо проезжающие автомобили.
— А я уже подумала, что вы про меня забыли и уехали, — призналась она, когда села в машину.
— Прости, задержались.
Она ответила, что не обижается и весь обратный путь рассказывала о том, какие спектакли будут давать в театре, по чьим постановкам и какие актеры будут выступать. Оказывается, хотя они и жили в сельской местности, отец часто вывозил ее в Екатеринбург и водил по театрам, музеям и галереям.
— Папа всегда говорил, что искусство облагораживает
— Я с ним согласен. У тебя очень мудрый отец.
— Спасибо, — она снова смутилась.
Мы подъехали к порталу, и я посмотрел на часы. Полдесятого. Я не мог опоздать на дуэль, поэтому мне надо было как можно скорее проводить Еву до общежития.
Когда проходили через академию, увидел Сухаря и окликнул его.
— А, Рома! Я тебя искал. Ты велел узнать адрес… — поспешил он ко мне.
Но я приставил палец к губам и многозначительно посмотрел на Еву. Он понял и замолчал.
— А я тебе зеркало вчера купил. Забери из Гардеробной и проводи Еву до дома, пожалуйста, — велел я Сухарю.
— А ты? — вмиг расстроилась она.
— Прости, мне, правда, очень нужно идти. Нельзя опаздывать. Обещаю загладить вину, а пока не волнуйся, Антон проводит тебя до самой двери.
— Обязательно провожу, — закивал он и побежал к Гардеробной за зеркалом.
— Ловлю на слове. И даже не смей потом отмазываться, — обратилась ко мне девушка и игриво стрельнула глазками, но я понимал, что она расстроилась, однако брать ее с собой на дуэль я не хотел. Нет, я, конечно, мог показать ей, что станет с этим отребьем, но зачем девушке такие ужасы перед сном? Пусть лучше живет в неведении и спит спокойно.
Сухарь поблагодарил за зеркало, сказав, что именно такое ему и нужно.
— Что ты с ним собираешься делать? — поинтересовался я.
— Хочу попробовать создавать иллюзии на своем лице.
— Это как? — не понял я.
— Хочу научиться перевоплощаться в других людей. Ты только представь. Вот иду я, Антон Сухарев, а потом — хлоп! И уже Гришка Жоржевич или Роман Големов.
— Э-э-э, что-то мне не нравится твое «хлоп», — возмутился я.
Но Сухарь лишь улыбнулся и побежал к Еве, ожидающей его у двери. Я подождал, пока они не скроются в полутьме, и вышел через парадный вход. Я не знал до скольки работает тарантайка, но надеялся, что не придется идти пешком по туннелю.
Застегнув шубу, я быстро зашагал к платформе и подошел к ней как раз вовремя. Машинист уже дернул за шнур, отчего гудок пронзительно визжал. Едва я заскочил в вагон, как тарантайка покатила по каменному коридору. В этом вагоне я был один, поэтому расслабился и предался воспоминаниям.
Будучи главой ковена, я не раз подвергался нападениям, но всегда успешно отбивал атаки и наказывал тех, кто решил, что в состоянии справиться со мной. Тогда мою жизнь наполняли ненависть, злоба и жажда крови. Я никого не жалел и не любил. От того, что меня постоянно предавали и пытались убить, ни одно светлое чувство ни разу не поселилось в моем сердце. Поэтому сейчас я наслаждался.
Мне была приятна благодарность от людей, которым я помог. Ева мне была очень симпатична. Она общалась со мной потому, что я ей нравился, а не потому, что за ее услуги в постели я могу одарить ее бессмертием, деньгами, титулами или землями.
Егор и Сухарь становились все ближе и понятнее. Но эти положительные чувства портили такие, как этот Валера. Лично мне он не сделал ничего плохого, но даже мысль о том, что он вредит Еве, вызывала у меня желание медленно разорвать его на части, чтобы он исчез из ее жизни и больше никогда в ней не появлялся. Но делать мне этого было нельзя, потому что я планировал продолжить учебу. Однако и оставлять все, как есть, я тоже не собирался.