Кодекс скверны. Предтеча
Шрифт:
Кэтт сидела у окна, прижимая к груди дочь. Завидев Нила, быстро вытерла ладонью глаза и отвернулась. Понять её было несложно. В один миг она потеряла всё. Такое не каждая вынесет. Впереди одна неизвестность: удастся ли уйти от Легиона? Куда их приведёт Перо? Смогут ли они там выжить?
Да и самому становится не по себе при мысли о будущем. Но если слухи хотя бы наполовину правдивы, есть шанс начать всё заново в безопасном месте, где такие же беглецы нашли убежище от кровавой лапы закона. В месте, где дети-осквернённые растут в своих семьях, где их не сковывают в цепи
Кэтт дождалась, пока дочь насытится и уснёт, шикнула на вновь расшумевшихся мальчишек и опустила малышку обратно в люльку.
Нил ласково приобнял жену за плечи:
– Осталось недолго, родная. Потерпи чуть-чуть.
– Я так больше не могу, – устало прошептала она. – Взгляни на детей. Совсем исхудали. Посмотри, во что мы превратились! Прячемся, как крысы по норам.
– Скоро у нас будет новый дом. Всё наладится, – он коснулся её руки и заглянул в покрасневшие от слёз глаза. – Нам нужно быть сильными ради нашей Роуз.
– А они не наши дети? – Кэтт кивнула в сторону сыновей. – Ты подумал, что с ними будет, если с нами случится что?
– Прошу, не начинай…
– Не начинать? С чего ты взял, что это место вообще существует? А если и существует, какие там условия? Безопасно ли?
– Мы обсуждали это и не раз, – Нил раздражённо отдёрнул руку. – Роуз останется с нами. Разговор окончен.
Кэтт поджала губы и отвернулась. Плечи затряслись в беззвучном рыдании. Ничего, свыкнется. В ней говорит страх. Когда поймёт, что пути назад нет, полегчает. Ей просто нужно время.
До самой ночи Нил просидел у окна. Почему до сих пор никто не пришёл за ними? А если обманули? Что тогда делать? Деньги скоро закончатся, идти больше некуда. Даже если он заберёт Роуз и пустится в бега, они схватят Кэтт. Точка невозврата давно пройдена. Может и зря он всё это затеял, да вот только жалеть уже поздно.
Кэтт так и не проронила ни слова. Злилась. В такие моменты лучше оставить её в покое: сама подойдёт, когда остынет.
Масляная лампа тускло освещала пятачок вокруг стола. В углу, на засаленном матрасе, сладко посапывали дети. Кэтт неподвижно лежала на кровати, но Нил чувствовал: она не спит. Он и сам который день засыпал только под утро и просыпался едва ли не с первыми лучами солнца.
От громкого стука Нил невольно вздрогнул. Снизу послышалась возня. Старуха недовольно забормотала что-то под нос, зашаркала по скрипучим половицам.
Он встрепенулся, подскочил, нашарил под столом топорище. На всякий случай.
Стараясь не шуметь, медленно подкрался ко входу, прижался ухом к двери. Снаружи вежливо попросили открыть. Входная дверь скрипнула, хозяйка что-то затараторила неразборчиво и вскоре умолкла.
Нил едва справлялся с нарастающим волнением. В животе появилась неприятная пустота, ноги стали мягкими, будто сеном набиты. Неужели дождались? О, боги, молю, лишь бы это были из Пера!
Кэтт подскочила и испуганно всхлипнула.
– Тише, всё хорошо, – он постарался скрыть дрожь в голосе.
Лестница жалобно заскрипела. Неизвестный поднимался наверх. И, кажется, он был не один. Нил отчётливо слышал перешёптывание.
«Карна, умоляю, услышь хоть в этот раз! Прошу, пусть всё обойдётся!»
Если верить слухам, ищейки обычно охотятся в одиночку. Всё-таки это Перо!
Тяжелые шаги стихли. В дверь негромко постучали. Нил судорожно выдохнул и сдвинул засов, пряча топор за спиной. На пороге стоял человек в чёрном. Лицо скрывала железная маска с длинной горизонтальной прорезью для глаз. Голову покрывал капюшон, на поясе покоился короткий меч.
Нил отшатнулся и попятился, не веря в происходящее. Так не должно быть. Как их нашли? Он же делал всё правильно!
– Она там! – Кэт подскочила и указала на кучу тряпья. – Помните, вы обещали!
Кэтт? Нет! Это просто кошмар и он вот-вот проснётся. Нил отчаянно закричал, занёс топор и бросился на ищейку. В голове только одно: остановить эту тварь, остановить, остановить…
Тот шагнул навстречу. Меч так и остался висеть на поясе. Нил не успел сообразить, как его запястье сдавило стальной хваткой. Раздался хруст, в глазах потемнело от нестерпимой боли. Топор глухо повалился на пол.
Ищейка рванул руку вниз и ноги Нила подкосились. Стоя на коленях, едва не теряя сознание, он выл от бессилия и злости при виде, как ищейка остановился у плачущей Роуз.
Кэтт метнулась к хнычущим от испуга сыновьям, прижала их головы к груди, тихо заскулила.
– Отойди от неё, тварь, – выдавил Нил, корчась от боли. – Не трогай. Умоляю, не трогай! Убей меня, но не тронь!
Ищейка даже не взглянул в его сторону. Рывком, он подхватил кричащего ребёнка и, не оборачиваясь, вышел из комнаты.
Роуз! Он забрал его маленькую Роуз!
Казалось, мир рухнул прямо на голову и раздавил под собой всё, что было дорого. Нет больше у него семьи. Нет больше детей. И скоро не станет его самого.
Нил попытался подняться. Тело резко обдало холодом, тошнота подкатила к горлу. Боль не стихала ни на секунду, но самая страшная боль только начинала разрастаться внутри и от неё не спасут никакие пилюли.
– Кэтт, милая, как же так? – простонал он.
Она продолжала реветь, прижимая к себе сыновей и, казалось, для неё больше никого не существовало в этом мире.
Краем глаза он заметил тень, возникшую в дверном проёме. Видимо тот, второй, что ждал внизу.
С полным безразличием он смотрел на высокую фигуру в красных доспехах. Гвардеец не спеша прошёл в комнату и остановился напротив Нила.
«Лишь бы сыновей не тронули», – мелькнуло в голове, прежде чем тяжёлая рукоять меча опустилась возле виска.
Глава 4
«В соответствии с правками о частной организации Осквернённый Легион, любое препятствие агентам по обнаружению сокрытых или похищенных мутантов, карается десятью годами лишения свободы и изъятием всего имущества преступника. В случае сопротивления агент имеет право ликвидировать лицо, если оно представляет опасность для его жизни».