Кодекс скверны. Предтеча

Ясницкая Ольга

– Эти, как вы их назвали, засранцы, умудряются избегать даже тщательно организованные облавы, – сухо заметил Корнут. – За два года полиции так и не удалось выяснить, откуда растёт змеиный хвост. Зато успели собрать впечатляющую коллекцию серебряных стрел. Вы, Силван, настолько привыкли созерцать свои былые заслуги, что совершенно не замечаете, что творится под носом.

Плотно сжатые губы генерала побелели от злости. Он уже было открыл рот, желая поставить выскочку на место, но Юстиниан небрежным жестом пресёк перепалку:

– Продолжайте, Корнут.

Канселариус

бросил надменный взгляд на военачальника:

– Меня давно беспокоит этот сброд. Подумать только: как беглые рабы, которые и грамоте-то не обучены, могут быть так хорошо организованы?

Максиан с трудом сдержал улыбку. Весь этот разговор слишком похож на плохо разыгранный спектакль. Юстиниан что-то удумал и Корнут явно подыгрывает ему.

– Что вы хотите этим сказать? – он опустил локти на столешницу и сцепил пальцы.

– Смею предположить, изрядного ума для такого недостаточно. Ходят слухи, за ними стоит кто-то с неплохими связями, – первый Советник едва заметно улыбнулся и многозначительно посмотрел на Максиана. – Может быть даже кто-то из чиновников.

Вот оно что. Ну что ж, сыграем в твою игру, только правила придётся изменить, мой друг. Не так уж ты умён, как думаешь.

– Надеюсь, ваши подозрения имеют под собой серьёзные основания, – насмешливо заметил Максиан. – Иначе вы рискуете прослыть сплетником. А это недопустимо для вашего положения.

– Принцепс прав, – нехотя согласился Юстиниан. – Нужны факты, а не пустая болтовня.

– Что вы, господин король, – поднял ладони Корнут. – Как я сказал, это всего лишь слухи да предположения. Твёрдых доказательств пока нет, но если допустить, что это правда, тогда складывается совсем иная картина.

Максиан внимательно наблюдал за королём. Тот деланно хмурился, всем видом выказывая сомнения в словах канселариуса. Усыпляют бдительность, не иначе. Юстиниан, конечно, всё ещё прислушивается к советам, но Корнут давно запустил свои скользкие щупальца в его голову.

– Говорите прямо, уважаемый, – раздражённо бросил сенешаль. Его толстые щёки колыхались при каждом слове, губы недовольно скривились. – Не всем понятны ваши намёки.

– Речь идёт о возможном заговоре.

– Главное слово здесь «возможном», – перебил Максиан. Вся эта подковёрная возня начинала раздражать. – Кому какое дело до вашей паранойи, господин Первый Советник?

Корнут недовольно скривил губы:

– Мой долг, как вам известно, просчитывать любые варианты. Даже пусть со стороны они кажутся абсурдными.

– За это я вас и ценю, – одобрительно кивнул Юстиниан. – И если допустить, что вы правы, то дела обстоят хуже некуда. Как доказать причастность кого-то из знати, если полиция даже обыск провести не может без одобрения Сената?

Теперь всё встало на свои места. Старая песня о полномочиях полиции. Похоже, король так и не отказался от своей задумки. Он уже давно жалуется на недостаток власти короны. Хотя полиция под его юрисдикцией, но за Сенатом последнее слово во многих вопросах и это задевает его самолюбие.

– Вы утрируете, Ваше Величество, – мягко возразил Максиан. – Сенат довольно быстро реагирует на подобные запросы.

– Вы прекрасно знаете, какими вескими должны быть причины, чтобы выбить ордер, – раздражённо отозвался Корнут. – Это потеря драгоценного времени и очевидная фора для преступников. Стоит ли удивляться беспомощности полиции?

– Точнее, беспомощность короны, – поправил Юстиниан. – У Сената слишком много власти. Даже вы, Максиан, будучи принцепсом, ничего не решаете самостоятельно. Какой тогда толк от вашего поста?

– Этому обязывают Заветы, – напомнил Максиан, – и только благодаря им Прибрежье уже три века остаётся единым государством.

– Да-да, мы все хорошо знакомы с Заветами, – закатил глаза Корнут. – Не забывайте, в них есть и слабые стороны. Что будет, если гнилая идея сопротивленцев поселится в головах осквернённых и те вдруг решат, что заслуживают права наравне со свободными?

Это был удар ниже пояса, и предназначался он не ему. Корнут знал все слабые места советников и умело дёргал за ниточки, когда дело касалось его интересов. Бывший рядовой служитель при Храме Песен, он каким-то чудом оказался наставником Юстиниана ещё при правлении Урсуса. Религиозность принца стала первой струной, на которой умело сыграл Корнут в своё время. Прирождённый манипулятор, ничего не скажешь.

Слова канселариуса достигли цели. В глазах присутствующих проскользнул с трудом прикрытый ужас. Даже Силван нервно заёрзал на стуле. Страх перед осквернёнными – универсальный рычаг давления на свободных. Кому захочется, чтобы эти уродливые существа, которым под силу растереть в порошок любого на своём пути, свободно разгуливали среди людей?

– Вы зашли слишком далеко, Корнут, – Максиан сурово посмотрел на канселариуса. – Восстанию не бывать. Легион больше века вполне успешно справляется со своей задачей и ни разу не дал повода для сомнений в своих методах. Не знай вас столько лет, я бы подумал, вы умышленно мутите воду.

– Зачастую самые безумные предположения оказываются верными, – возразил король. – Вы рациональный человек, Максиан, но иногда вам не хватает широты взгляда. Всё, о чём говорит Корнут, сводится к одному: власть короны слишком ограничена и я давно уже подумываю над законом, который позволит полиции действовать более эффективно.

– Я уже говорил, что Сенат не одобрит подобное, – покачал головой Максиан, – и даже я не смогу полностью повлиять на их решение.

– Вы так рьяно спорите, принцепс, что создаётся впечатление, будто вы чего-то боитесь, – съязвил сенешаль.

– Например, мой дорогой друг? – удивлённо вскинул брови Максиан.

– Не знаю, может, того, что обнаружится в тёмных закутках вашего дома? Вам ведь виднее.

– Вы не перестаёте меня удивлять своей проницательностью, – засмеялся Максиан. – Но не забудьте припрятать казённое, если вдруг полиция постучится и в вашу дверь.

Сенешаль презрительно фыркнул, но продолжать перепалку не решился.

– Помнится, вы что-то подобное говорили о сделке с Конфедерацией. И, тем не менее, Сенат её одобрил, – напомнил король.