Кодекс жизнетворца
Шрифт:
Всадник в тяжелом плаще, с лицом, закрытым капюшоном, незаметно наблюдал из тени у городских ворот, запоминая каждую подробность. Когда экипажи землян проехали, всадник выехал из укрытия и направился по дороге в противоположную сторону. Дорога приведет его к границам Картогии, а потом через Меракасинскую пустыню. У Скериллиана, Шпиона-С-Тысячью-Глаз, будет о чем доложить своему хозяину Эскендерому, королю Кроаксии.
21
– Можешь представить себе расстояние, в двенадцать раз большее, чем Картогия в самом широком месте?
– спросил Тирг у Мораяка, сына Лофбайеля, который сидел спиной к столу, усеянному картами и листками с расчетами, в комнате, которую в доме Лофбайеля отвели Тиргу.
– Наверно, да, хотя я и части это расстояния не проехал, - ответил Мораяк.
– Должно быть, это даже больше, чем тот странный шарообразный мир, о котором говорили вы с отцом.
– Не совсем так, Молодой-Вопрошающий-Который-Станет-Мудрее-Задавая Вопросы, - сказал Тирг. Он взял глобус небесных существ, который подарил ему Носящий-На-Руке-Овощ, и посмотрел на него.
– На самом деле это расстояние чуть меньше половины диаметра нашего мира, который правильно, как мне сказали, представлен на этом шаре.
– Он поставил глобус и снова посмотрел на Мораяка.
– А как насчет расстояния, в двенадцать раз большего? Такого, в котором можно разместить рядом шесть наших миров? Может твой мозг представить себе это?
Мораяк нахмурился и посмотрел на глобус.
– Не знаю. Представить себе длину Картогии можно, используя свой опыт, но как представить себе расстояние не по миру, а сквозь мир? А теперь ты хочешь, чтобы я представил себе шесть миров.
– Тогда вместо миров, чья поверхность изгибается в пространстве, подставим в нашу модель время, тут не будет затруднений с направлениями, предложил Тирг.
– Если ширина Картогии представлена одной яркостью, тогда расстояние, о котором я говорю, в двенадцать на двенадцать раз большее, будет представлено двенадцатью на двенадцать яркостей. Можешь представить себе такое?
Мораяку потребовалось на размышления несколько секунд, но потом он кивнул и в то же время нахмурился.
– Большое расстояние, но теперь, когда ты так его представил, я могу себе его вообразить. Мозг мой в напряжении, но думаю, такое расстояние я себе представляю.
– А если еще в двенадцать раз больше?
Мораяк с напряженным выражением смотрел на Тирга, потом безнадежно улыбнулся и покачал головой.
– Невозможно!
Тирг прошел по комнате, повернулся и широко развел руки.
– А что же тогда сказать о расстоянии, еще в двенадцать раз большем, и еще в двенадцать раз, и снова в двенадцать раз?..
– Остановись, Тирг!
– воскликнул Мораяк.
– Какой смысл повторять слова, если они потеряли всякое значение?
– Но у них есть значение, - возразил Тирг. Он сделал шаг вперед и показал рукой. Мораяк повернулся и увидел на стене большую карту, которую начертил Лофбайель по записям, сделанным Тиргом в разговорах с небесными существами. В центре была изображена большая плавильная печь - небесные существа говорили, что она такая большая, что может мгновенно расплавить целый мир, - а вокруг по своим тропам бесконечно кружат девять миров, некоторые их них сопровождаются собственными мирами, которые, в свою очередь, вращаются вокруг них. Для всех было шоком открытие, что Робия так Клейпурр назвал мир роботов - даже не принадлежит к девяти самостоятельным мирам, а просто один - правда, самый большой - из семнадцати слуг, следующих по стопам гиганта. Дорнвальд заметил, что этот гигант, несомненно, король среди миров: не зря он увенчан кольцом-короной. Но Тирг указывал не на этого гиганта, а на третий от печи мир, внешне очень скромный и маленький, с единственным сопровождающим его слугой. Этот мир Лофбайель назвал Лумия, потому что на небе его сияет яркий свет. Именно на этом мире живут небесные существа, или лумиане, как их теперь правильней называть. Тирг медленно провел пальцем по карте.
– Это расстояние отделяет нас от мира лумиан, Мораяк, такое расстояние они преодолели, чтобы прилететь на Робию.
Мораяк недоверчиво смотрел на него.
– Не может быть!
– Тирг кивнул. Мораяк снова посмотрел на карту, потом на Тирга.
– Но такое путешествие требует много дюжин дюжин жизней.
– Нас заверили, что хватило двенадцати яркостей. Большой дракон, который сейчас кружит в небе, еще быстрее, чем те, что спускаются к городу.
– Тирг несколько секунд смотрел в лицо Мораяку, потом удовлетворенно кивнул.
– Мне кажется, теперь ты понимаешь, с какими удивительными существами тебе скоро предстоит встретиться, - сказал он.
Мораяк еще долго смотрел на Тирга, словно не знал, воспринимать ли его слова всерьез, потом снова посмотрел на карту, на этот раз с новым уважением. Тирг и Лофбайель вскоре должны были отправиться в резиденцию Клейпурра для участия в переговорах с лумианами, и Мораяку удалось уговорить отца взять и его с собой. Он, конечно, уже видел те странные растения, в которых живут лумиане на окраине города - отец сказал, что лумиане создали их, - и видел на расстоянии неуклюжие купологоловые фигуры, которые на самом деле совсем не лумиане, а их внешние оболочки. Лумиане надевают их на Робии, потому что должны быть все время погружены в горячий крайне разъедающий ядовитый газ; но ведь это совсем другое, таким не похвастаешь перед друзьями.
– Каков же их мир?
– задумчиво сказал он, глядя на карту.
– Его невозможно представить в самом удивительном сне, - ответил Тирг.
– В небе его видны бесчисленные миры, они уходят в бесконечность, потому что Лумию не закрывают плотные тучи. Этот мир так горяч, что его поверхность покрыта океанами расплавленного льда. Метан там может существовать только как газ. Твое тело на нем было бы гораздо тяжелее, чем на Робии.
– А какая у него поверхность?
– спросил Мораяк.
– Есть ли там горы и леса? Есть ли у лумиан стада формовочных машин, охотятся ли они на плитосварщиков на своих равнинах? Есть ли у них дети, которые собирают втулки и сальники под сборочными линиями или устраивают ловушки, чтобы поймать проволокогибочные машины?
Тирг нахмурился, не зная, как объяснить разницу.
– Детей там собирают в миниатюрной форме, - сказал он.
– Они постепенно растут, принимая внутрь вещества, растворенные в жидкостях.
Мораяк удивленно смотрел на него.
– Но как эти жидкости знают, куда им поместить вещество?
– спросил он.
– Ведь так утратится всякая форма.
– Этот процесс недоступен моему пониманию, - признал Тирг.
– Может, именно поэтому лумиане существуют в виде желе и вынуждены надевать внешний корпус, чтобы сохранить свою форму. Но естественная сборка на Лумии невозможна, потому что там нет машин... кроме тех, которые не живые и созданы лумианами.
– Значит, это правда? Лумиане умеют создавать искусственные машины?
– О, да! Это единственные известные им машины. У них есть и животные, и леса, но это все не машины. Они сделаны из... ну, лучше всего я могу это назвать "естественно возникшей органикой" - так же возникли и сами лумиане.
Мораяк выглядел ошеломленным.
– Но чтобы создать органику, нужны ремесленники. Как может существовать "естественная органика?"
– Я ведь тоже учусь, - напомнил ему Тирг.
– У нас обоих много вопросов, которые испытывают наше терпение.