Кое-что об архимагах

Ильин Владимир Алексеевич

Как это бывает, когда хочется одиночества – на встречу вышла мама, протирая руки куском ткани.

– Милая, обидел кто? – зашептал теплый мамин голос, – Ой, какая ты красивая! – ахнула она.

Аркадия остановилась и с удивлением оглядела себя – изумительной красоты платье на ее плечах казалось кусочком сказки в затяжном кошмаре. Но это не тот фасон, который она задумывала – пронеслась мысль! Было в нем что-то знакомое – но что?

Рядом присела на колени мама, нежно обняла и погладила по волосам.

– В старом доме нашла, да, красавица? – тронула она носик пальчиком.

– Да, – кивнула Аркадия, обняла в ответ

и вновь заплакала.

Не из-за страха или ужаса – просто вспомнила слова архимага и то, на какой ужас чуть было не обрекла человека, который, может быть, единственный на свете любит ее искренне и всем сердцем. А еще она вспомнила, откуда знает этот наряд – именно такой был на Леиеле, вернейшей соратнице архимага, на известной картине празднования первой годовщины падения Цитадели. Кое-кто умел раздавать авансы, от которых невозможно было отказаться.

* * *

Высшая аристократия неотделима от земельных наделов. Чем бы не прославилась семья – силой магии, верностью, умом, военной удачей или торговыми успехами, фундаментом благополучия всегда была земля и те, кто на ней работал.

Где-то там, на фоне блеска драгоценностей и батальных полотен, падений и взлетов высшего света, жили своей жизнью строчки приходов и расходов в толстых бухгалтерских книгах, обезличено и хладнокровно отмечавших жизнь селений во власти господ. Иногда строчки вычеркивались темно-красными чернилами, по разным поводам – неурожай, черный мор, бунт… Иногда цифры менялись в большую сторону, тоже по разным поводам, не всегда очевидным.

Большая часть аристократии довольствовались изучением поля «итого», некоторые всерьез занимались преумножением богатств рода, распоряжаясь выделить помощь туда, где это необходимо, но практически никто не видел за цифрами людей. И тем более никто не бывал в деревеньках лично, не знал их жизни и понятия не имел о устройстве жизни села. Для того были слуги.

Сегодня Фил был одной из таких цифр, правда, в тоненькой книжице местного владетеля – и десяти сотен строчек в ней не наберется. И все равно мир в шаге от него жил своей жизнью, по каким-то особенным законам, чуждым представлениям потомственного аристо. Даже любопытство терзало – совсем легонечко. Смерть тут очень легко перемежалась с жизнью, а радость с горем. Печальные события обращались праздником, тяжелая работа была частью судьбы, а спиртное заменяло все лекарства – заодно служило деньгами и главным средством обмена.

Вокруг было невероятно спокойно – все вновь ушли в поле, оставив вместо себя тишину и одиночество. Не было лишних глаз и на озере – зеркало воды в несколько сотен метров застыло почти без движения, словно осколок неба на земле. Озеро питал широкий ручей, некогда проходивший сквозь запруду и оборачивающийся речкой, но местные перегородили ход реке, отвоевав себе землицу под посевы.

Получилось красиво – в таких местах в прошлом Фила любили возводить изящные, почти игрушечные замки, прямо посреди водоема – с ажурным мостиком шириной в одну карету, высокими шпилями, стенами из белого мрамора и волшебными огнями. Само собой, идея половить рыбу в подобном озере со вполне прагматичной целью – сварить и съесть – раньше в голову аристократа не приходила.

Однако именно за этим пришли два специалиста по не вполне честной рыбной ловле. Господин Пират, бывалый кот, предпочитал ловить рыбу непосредственно у рыбаков, а

лучше у их детей, на самый крайний случай – отвоевывать объедки у других котов. Господин Фил любил удочку и сети, но прекрасно знал, что во время его выездов в родовые угодья, этой самой рыбой просто заваливают те пруды, в которых его светлость соизволит удачить. Сейчас халявы ни Пирату ни Филу не светило, что не сильно их огорчало. Фил мог надеяться на захоронку с достаточным количеством еды, а кот был просто философом по жизни.

– Надо бы чем-нибудь шарахнуть, как считаешь? – Фил покосился на кота. Животное зевнуло, соглашаясь.

– Но чем шарахнуть, так, чтобы не перебить вообще всех?

Кот смотрел умно, как полагается вежливому собеседнику.

– А если их напугать? Выпрыгнут на берег или на дно уйдут?

Фил мысленно разметил где-то четверть озерца, сосредоточился и создал в сознании условный серп, как у косы, вытянул его до середины, нарисовал остальную часть инструмента, чтобы мысленно – опять таки – взяться за нее руками. Медленно потянул титаническое лезвие по озеру, из самой его глубины, к себе и вбок, словно срезая копну.

Волна ужаса ударила по обитателям озерца. Неразумные создания, вогнанные в панику памятью о древнем кошмаре, как обезумевшие рванули от мрачно-черной полосы, вставшей за их спинами, и что самое жуткое – медленно плывшей вслед за ними.

Заклинание породило настоящую волну из водных жителей, плеснувшую на берег сотней серебристых рыбьих тел, да так щедро, что Фил приоткрыл рот от удивления, совсем не ожидав такого результата. Незримый серп тут же распался, стоило потерять концентрацию.

Господин Пират с видом королевского ловчего, по широкому кругу обходил законную добычу, не в силах решить, с чего начать поднадкусывать.

– Знатно получилось, – покачал головой Фил, присел на корточки и вновь задумался – как это все домой нести? Корзину он позабыл, рассчитывая завернуть улов в рубашку. Все добытое уместить, как планировалось, было категорически невозможно, а выбрасывать не позволял родовой девиз. Отпустить в реку? Разве что.

Мысли прервал сильный удар по земле, словно молотом. По глади воды прошла заметная волна, плеснувшая на берег и забравшая с собой обратно часть улова. Следом – еще один удар. Фил присмотрелся на узор на водной глади – центр удара был будто бы почти посреди водоема, чуть ближе к ручью. Именно там зарождался звук и движение земли. Огромный водяной холм взметнулся в одно мгновение, а вслед за ним, из фонтана брызг – прозвучал скрежет ярости разбуженного монстра.

– Порыбачили, – прошептал Фил.

Глава 12

Предмет поклонения многих, причина войн и убийств, отражение власти одних людей над другими лежал на ладошке архимага тусклым желтым окатышем. Тяжелый камешек, весом несколько сотен грамм, вполне можно было обменять на неплохой дом в старом мире, и вряд ли здесь будут цены ниже. Целый холм с сокровищами, укрытый тонким слоем воды в верховьях ручья, был под его ногами, но ни единой радостной мысли в душе, совершенно наоборот – тяжелые мысли о том, как бы избавиться от нежданного богатства. Скоро придут осенние дожди, ливни размоют землю, забирая вниз с массой воды селевым потоком проклятый металл, обнажая перед алчными взглядами то, что могло бы сделать богатыми всех, но принесет лишь смерть и горе.