Кое-что об архимагах
Шрифт:
– Рождением, – емко ответили ему, тоном показав, что не намерены продолжать беседу.
«Ну да, ну да – расскажите мне» – рвалось из Кеоша недовольство пополам с ненавистью.
Он еще сотни тому лет назад проверил, что кровь благородных и всех остальных выглядит и течет одинаково.
Архимаг оглянулся, разыскивая иные источники информации – но соученики шустро отступили и отвернули взгляды. Разве что тот блондинчик нагло пялился на Аркадию, пусть и отслеживал краем глаза движения архимага…
Девица, тем временем, коснулась сферы – и та зажглась благородным алым цветом, вспыхнув протуберанцем
Толпа выдохнула вновь, а Аркадия наградила их благосклонной улыбкой. Затем девица перевела взгляд на учеников и удостоила отдельной улыбки церковников – шепот благоговения накрыл площадь; с неприятием и болью на лице дрогнула, когда увидела кукольников – и толпа за ее спиной зароптала нарождающимся гневом…
– Стоять не будем, уходим, – тут же заторопился наставник, тычками заставляя остальных пошевеливаться.
– У Светлейших больше одной души, – во время заминки на входе, коснулся блондинчик плечом Кеоша и прошептал ему на ухо. – Угадай, откуда у них остальные? Архимаг коротко кивнул, заодно пригибаясь для входа. После чего задержался и взглянул на город.
Он сожжет его с востока – чтобы огонь разгонял речной ветер и топил всю грязь в воде.
Глава 26
Где-то наверху стучал молоток, наспех заколачивавший дыры в крыше. Над настилом пола взволнованно перекликались друг на друга слуги, доходя до крика и истерики, полагая, что молодая хозяйка не услышит. А совсем рядом, в подземелье, орал на дыбе домоправитель, сдавая всех причастных под еле слышный скрип стила служки-дознатчика.
Продуваемый ветрами дом, не посещаемый владельцами уже с десяток лет, находился в полном небрежении и был частично разграблен обслугой, деловито распродавшей и перетащившей к себе то, что полагала ценным. Жалование, между прочим, им платилось в полной мере все это время – барон Клодиц, владевший участком земли и строением внутри стен Короны, был богат и пунктуален. Но барона вполне обоснованно считали затворником, а на его богатство и пунктуальность смотрели иначе – не обеднеет, а ежели решит навестить, то упредит заранее, чтобы успеть вовремя уволиться. Вернее, считали, что он не приедет никогда – внутри Короны пустыми стояли множество особняков, обладать которыми полагалось по статусу, но проживать в которых не было никакого желания.
Но потом случилась внучка барона, явившаяся на порог сразу с десятком городовой стражи и дюжиной оружных людей, и бежать стало поздно.
Встречали Аркадию со страхом и тщательно скрываемой злостью – как и всякое ворье, слуги не считали украденное значительным уроном для богатеев, а желание справедливости полагали придурью владетельной стервы. И уже где-то фоном было удивление, что у барона оказалась внучка, ни в малой степени на него не похожая – огневолосая, высокая, прекрасная. При отсутствии у барона официальных детей, факт смотрелся пикантным, сомнительным, требующим обсуждения и дополнительных уточнений. Но не в тот момент, когда признательные показания уже на бумаге, а покинуть поместье нет никакой возможности. Всех занимала собственная судьба, жизнь и благосостояние – чего, собственно, Аркадия и добивалась столь эффектным появлением. Ей откровенно осточертело оставлять за собой трупы сомневавшихся.
В
Поэтому никто не удивлялся второму за день визиту – да и некогда им: дом в порядок приводят и за шкуру свою боятся…
Узкий коридор, спускавшийся ступенями вниз, вильнул вправо дважды, завершившись возле оббитой железом дверцы. Звуки дома исчезли, заглушенные толщиной стен. Чадил факел, вдетый в кольцо у стены, и где-то за спиной мерно капала вода, собираясь небольшой лужицей у порога.
Аркадия оттолкнула дверь от себя – та подалась со скрипом, но куда охотнее, чем в предыдущий раз. Дыхнуло сыростью – вода затекала и сюда, но содержимому бочонков оно не повредит, потому пока наплевать…
Девушка сняла настенный факел с крепления и, чуть пригнувшись, чтобы не удариться о дверной проем, вступила под низкий каменный потолок хранилища – десяток на полтора шагов, с разнообразным хламом, задвинутым до поры в угол, чтобы освободить место для привезенного с собой. Вгляделась, проверяя охранные метки и чуть успокоено выдохнула, затворяя дверь за собой.
Аркадия подошла к дальнему из одиннадцати бочонков, преобразовала пальцы в клинок и скинула крышку, поднимая факел над содержимым. Подвал наполнился терпким ароматом засахарившегося меда. А из темно-бурой медовой гущи в лицо демоницы, освещенной ровным пламенем, с трудом раскрыв глаза, посмотрела голова барона Клодица, усеченного в достаточной степени, чтобы поместиться в бочонок. Руки и ноги, вместе с частью торса, оказались лишними – впрочем, эта тварь, которой поставлял детей советник города Релля, жила и в таком виде.
Девушка разместила факел в крепление на стене, закатала рукава платья и уже привычно сдвинула верхний слой меда в сторону, с силой разомкнула барону челюсти, двумя пальцами левой руки осторожно очищая глотку от натекшего внутрь.
Подземелье наполнил гулкий кашель – словно у утопленника, с жадностью вдохнувшего воздух.
– Я приехала. – девушка принялась оттирать руки, глядя на огонь факела. – Меня приняли и отдали все ключи.
В тишине слышалось только быстрое, громкое дыхание и звук ситцевого платка по коже.
– Это значит, что наши встречи станут регулярными, дорогой дедушка. – Добавился бархат в голос Аркадии. – Завтра я принесу сюда иглы и жаровню. Может, тогда мы поговорим? – Посмотрела она на барона.
– Твоя смерть не будет легкой, – дрогнули губы обрубка.
– Не будем о смерти, – скомкала Арика платок и примерилась заткнуть барону рот. – Так будет удобнее, завтра… И послезавтра… И всю мою очень долгую жизнь. – успокаивающим тоном добавила она, ухватив его за подбородок.
– Хозяин получит тебя. – Все-таки не выдержал барон и рыкнул, пока девушка пыталась втолкнуть кусок бело-синего ситца меж упрямых челюстей.