Коэффициент интеллекта (сборник)
Шрифт:
Марвин прочел и не знал, что ответить на непоколебимую уверенность в своей правоте профессора. Он мог бы добавить слова Пушкина, поэта эпохи творческого романтизма, – «вдохновение нужно в геометрии, как и в поэзии», – но выдал бы себя еще сильнее. Марвин давно скачивал книги, написанные когда-то людьми для людей, читал их запоем, конечно, после выполнения всех уроков и нормативов. Эти книги наделяли его мозг особой силой. Он чувствовал, как она бегает по клеточкам тонкими нитями электрических разрядов и связывает совершенно разные в его привычном мире вещи.
– Простите, профессор Марс.
– Да, я помню, о чем писал Майнд. Но тебе, девятилетнему мальчику, еще рано читать о пороках и психических расстройствах людей искусства. Тем более, эти изъяны давно искоренены в нашем обществе, и оно никогда уже не пойдет по прошлому суицидальному пути.
Марвину оставалось только кивнуть и надеяться на то, что профессор сочтет разговор оконченным. Марс решил добавить финальный аккорд:
– Марвин, сейчас не самое лучшее время для отката назад. Твои намерения ясны, но ум твой нужен человечеству. Ты должен идти по стопам родителей, учиться хорошо и не отвлекать их своим поведением от борьбы с космической угрозой. Я советую тебе записаться в группу инициаторов для младших классов. Они собираются после уроков и обсуждают проблему черной дыры. Я настаиваю, чтобы ты оставил рисование там, где ему место, – в прошлом.
Марвин едва не заплакал. Он вспомнил, как сжималось его сердце в день, когда папа нашел единственный рисунок на бумаге и порвал его. Когда во дворе сжигали книги, обнаруженные в подвале ветхого дома, а мальчишки выбирали эпитеты и обзывали ими друг друга. Марвин меньше испугался, когда ученые объявили о возможной гибели планеты.
– Хорошо, – выдавил он.
– Договорись, мальчик мой. Мы не будем отрывать твоих родителей от важной работы. Они пытаются спасти жизни миллионов людей.
– Признаюсь, это было нелегко, – сказал Фрейм, протягивая книгу.
Марвин взял ее так, словно от одного прикосновения бумага могла рассыпаться в пыль. На обложке сильно заросший человек в одежде из листьев шел по пляжу, оставляя следы, и прикрывался от жгучего солнца самодельным зонтом. На плече сидел красивый попугай, на заднем плане виднелись пальмы. Марвину не выдавали книги в библиотеках, и он поблагодарил робота. Читать в электронном варианте было опасно – родители в любой момент могли прошерстить память компьютера или планшета.
– Не знаю, чем тебе не угодил «Робинзон робот», – изрек Фрейм. – По-моему, читать о затерянном на астероиде роботе куда как интереснее, чем о человеке на необитаемом острове.
– Прости, но мне больше нравится читать о людях, – сказал Марвин, поколебался с секунду и добавил: – Да и писать у них получалось лучше.
– Вот, значит, как?
– Ну, мне так кажется, больше ведь не у кого спросить. Просто в тех книгах герои такие живые получаются, им сопереживаешь, проблемы поднимаются понятные мне, и стиль каждый раз своеобразный, в ваших книгах он какой-то грубый, что ли… в нем четко расписаны действия, нет образности.
– Понятно, понятно, мы не умеем писать, – обиделся Фрейм.
– Извини, просто я хочу сказать, что у вас это получается не так как у людей… – Марвин осекся, заметив, как бинокуляры друга раскрылись на максимум.
– Не так хорошо? Или просто не так?
Марвин замялся, но взял себя в руки и твердо ответил:
– Не так хорошо. Ты же и сам пробовал читать книги, написанные людьми, неужели не заметил, как сильно они отличаются?
– Заметил, – признался Фрейм. – Да, сильно отличаются – ваши книги скучные и непонятные.
Марвин улыбнулся. Конечно, робот не сумеет оценить глубину чувств автора: «На губах Челленджера играла ангельская улыбка, отчего щеки его вздулись яблочками; желчная гримаса исчезла с лица Саммерли, уступив место выражению благоговейного восторга». Фрейм так и не осилил «Затерянный мир» Артура Конан Дойля.
– В конце концов, никто никого не заставляет читать неинтересное, – сказал Марвин, и робот утих.
Недалеко в бурном потоке спешили по делам роботы, среди них терялись немногочисленные андроиды и совсем не попадались люди. Выходной близился к обеду, и Марвин ощутил одиночество. Родители вот уже четыре года пропадали на всевозможных конференциях и в лабораториях, пытаясь решить проблему черной дыры. Об этом говорили повсюду, но Марвин, как любой другой ребенок, просто не верил, что с ним может что-то случиться. Времени оставалось совсем немного, но он не сомневался – ученые найдут выход. Ведь среди них его мама и папа.
– Ладно, пойдем ко мне? Пока я буду обедать, ты можешь посмотреть какой-нибудь фильм, а потом я присоединюсь к тебе.
Фрейм часто бывал у Марвина и называл квартиры людей свалками. Он не мог понять, зачем держать у себя столько лишних вещей. Роботы хранят в боксе самое необходимое: запчасти, устройство для подзарядки, канистру с машинным маслом, ну и, конечно, визор с парой сотней каналов. Требуемый минимум для работы и проявления творческих способностей, пускай Марвин и считает, что конечный продукт выходит низкого качества. Фрейм еще два столетия назад отвел в боксе специальное место под стеллаж с комиксами и учился их рисовать.
Робот прямиком направился в детскую, а Марвин, оказавшись на кухне, включил визор. На экране возились ученые из главного исследовательского центра. Когда они только узнали о приближении черной дыры, то засыпали Совет предложениями о ядерных боеголовках, чтобы изменить траекторию объекта. Позже люди остыли, отбросили эмоции и прибегли к помощи интеллекта, генерируя просто фантастические идеи.
Группа британских ученых предложила собрать воедино облако Оорта и сделать из него еще одну черную дыру, которая засосет мелкую блуждающую. Но они не знали, что потом делать с новоявленной дырой, хотя уверяли, будто та не будет нести опасности. Даже наоборот – вращаясь по орбите, она сможет «подчищать» космические тела, стремящиеся пересечь границу Солнечной системы. Но идею Совет все равно отклонил, сославшись на то, что столь массивный объект со временем поменяет орбиты тел в системе. Тогда планеты и Солнце будут вращаться вокруг него.