Кофе со вкусом тревоги
Шрифт:
Как будто мало того, что из-за меня у нас не может быть детей.
***
В детстве мне очень нравились картинки, на которых красивые девушки сидели на подоконниках и задумчиво смотрели в окна. Я мечтала о том, что вырасту, куплю свой дом, и в этом доме везде-везде будут широкие подоконники. Эта мечта сбылась. Тоже кое-что.
Я сидела на широком кухонном подоконнике пила свой пресный чай и раздумывала, не взять ли мне еще одну конфетку. Конечно, Олег бы не одобрил того, что я сейчас делаю – ни чая, ни подоконника, ни излишков сладкого.
Я вздрогнула и пролила чай на подоконник. Вот же! Прав Олег – нужно делать все по-человечески. А не как я.
Чинно устроившись за столом, я коснулась телефона и с опаской заглянула в экран. Писал Олег. «Доброе утро, моя девочка! Надеюсь, ты еще спишь. Напиши, как проснешься. Люблю тебя и скоро буду дома».
Открывать мессенджер я не стала. Вроде как действительно сплю. Напишу через часик, в восемь. Не нужно Олегу знать о моей бессоннице.
А все же, какой он у меня молодец! Уже десять лет мы женаты, а муж по-прежнему пишет мне романтические сообщения.
За окном рассвело. Не злое, не летнее солнце светило на широкий зеленый подоконник. Аккуратно подстриженная трава у дома была влажной и ломкой – казалось, возьмешь травинку в руки, и она рассыпется в порошок. Не выходя из дома, я ощущала, какой на улице прохладный воздух. Вот бы вдохнуть его и.. И… Задохнуться?
Я так ярко представила, как вдох осеннего воздуха убивает меня, что вскочила со стула и замахала руками. Мне не хватало воздуха – не того, страшного осеннего, а привычного домашнего.
Раковина. Вода.
Я умывалась так тщательно, что мне позавидовали бы все коты мира. Но легче не становилось. Казалось, ядовитый воздух уже проник в дом и попал в мои легкие.
Сквозь звон в ушах я услышала знакомую мелодию. Вспомнила, что так звонит мой телефон и, согнувшись пополам, побрела к столу. Увидев, что звонит не Олег, я испытала виноватое облегчение.
– Марина?
– Само собой. Еще дрыхнешь, соня?
Маринка была бодра. Впрочем, как и всегда. Вот почему некоторым людям достается столько энергии, что ее легко хватило бы человек на пять? На миг мне стало обидно. Я представила, что кто-то строгий и всемогущий решил забрать положенную мне при рождении энергию и вручил ее Марине. Почему-то после представленной несправедливости мне резко полегчало.
– У тебя занятия во сколько? В десять? – Маринка чем-то хрустела прямо мне в ухо.
– В десять. Ровно. И ни минутой позже, – я постаралась добавить в голос по-пионерски бодрых ноток. Не знаю, получилось ли.
– С тобой все хорошо? Какой-то голос у тебя странный.
Ну вот. Не получилось.
– Все хорошо, Марин. Встретимся?
– Так я потому и звоню. В двенадцать у меня перерыв. Давай в «Гладиолусе»?
– Давай там.
Не люблю «Гладиолус». Люблю обычные кафе, где официанты не смотрят на тебя с подобострастием и не пытаются предугадать каждое твое желание. В идеале – вообще столовые самообслуживания. Но Марине пафосный «Гладиолус» нравится.
– Лен, ты уверена, что с тобой все в порядке? – чуть помедлив, спросила Маринка.
– Не знаю. Нет. Да. Марин, как ты думаешь, Олег меня еще любит?
Сама не понимаю, почему я задала этот вопрос. Почему вообще у меня возникли сомнения в любви мужа. Нет, видимо со мной и вправду что-то не так. Очень сильно не так.
– Лен, ты чего? Конечно любит. Он же с тобой, хотя мог бы…
Марина не договорила, что Олег мог бы. Мы и так обе знали, что. Уйти от меня, когда узнал, что мои шансы забеременеть стремятся к нулю.
– Ты какой любви хочешь-то, Лен? Как с Мишкой? Нам уже не по семнадцать. Стабильность, знаешь ли, лучше поцелуев под луной с неясной перспективой.
Это было уже слишком. Я попрощалась с Мариной до двенадцати и отключилась.
Так. Быстро вымыть голову. Как все же хорошо, что у меня короткие волосы. Олег говорит, что со своим блондинистым ежиком я похожа на участника бой-бэнда из девяностых. Но это Олег так шутит, конечно. Просто его шутки не всегда смешные.
Вот над Мишиными шутками я смеялась всегда.
Я села на бортик ванны и смотрела на струю воды – она пузырилась, шипела и била о белоснежное дно. Увеличила напор. О счетах за воду можно не беспокоиться. Спасибо моим родителям за то, что мне можно не думать о деньгах до конца жизни.
А Миша говорил, что мы можем добиться всего сами. Ни от кого не зависеть. Интересно, что с ним сейчас?
Нет, это неприлично вспоминать другого мужчину при живом-то муже. И все же…
Вечер. Мост. Я в черном кашемировом пальто – тогда так было модно. Миша в коротенькой кожаной куртке, без шапки и перчаток. Хотя на дворе стоит декабрь.
Мост длинный-длинный, мы идем по нему, Миша рассказывает мне обо всем на свете. И я смеюсь. Смеюсь, даже когда он не говорит ничего смешного. Наверное, потому что я счастлива?
Мы видим старушку с цветами. Розы, сплошные розы и ничего кроме роз. Розовые, красные, белые. И запах, запах цветов смешался с холодом, свежестью, туманом. Так пахло мое счастье.
Миша хлопает по карманам своей модной куртки и выуживает оттуда купюру.
– Дайте, пожалуйста, белую розу, – Миша протягивает купюру старушке, – для той, с которой я буду всегда, для той, к которой моя любовь никогда не закончится.
Нам было по семнадцать. Я верила каждому Мишиному слову. Может, тогда, на мосту, он и сам себе верил.
Горячая слеза докатилась уже до подбородка и скользнула мне на шею. Я моргнула. Не помогло. Тогда я крепко зажмурилась и вспомнила дыхательные упражнения, подсмотренные в каком-то видео. Сделав глубокий вдох, я подумала, что так и не ответила Олегу на сообщение.
Промахиваясь мимо букв, я кое-как набрала нужные слова. Доброе утро, скучаю, жду. Ответ прилетел через секунду. Не опоздай на работу, соня, писал Олег. И смеющийся смайлик.