Когда боги смеются
Шрифт:
Настя судорожно защелкала "мышкой", водя стрелку по экрану компьютера. Вот и файл с докладом. Загрузив его, она стала торопливо просматривать текст в поисках нужного фрагмента, то и дело поглядывая то на дверь, то на обгрызенные страницы. Ничего похожего на распечатанный текст на экране компьютера не было. Она вернулась в начало доклада и стала читать медленнее. Результат оказался тем же. Настя схватила лежащую на столе стопку листов и перевернула, чтобы прочесть первую страницу. Подтверждались самые худшие предположения, которые копошились на задворках сознания, но которые она усиленно гнала от себя. На столе
– Чем занимаешься?
– раздался у нее за спиной веселый голос мужа.
Она вздрогнула, быстро положила испорченные листы на стол и тут же сообразила, что скрывать правду бессмысленно.
– Уничтожаю улики, - призналась она.
– Наш уродец совершил преступление, и я пытаюсь спасти его от справедливого наказания.
Настя старалась хоть как-то исправить положение, переведя все в шутку, хотя повода шутить, в общем-то, не было. Но ей так не хотелось, чтобы Леша сердился...
Лицо Чистякова мгновенно стало серьезным. Он в два шага пролетел расстояние от двери до письменного стола и впился глазами в разложенные бумаги.
– Что он сожрал на этот раз?
– спросил Алексей ледяным тоном.
– Диссертацию Разумовского, - упавшим голосом сказала Настя.
– Но не всю, а только семь страничек. Леш, их же можно отсканировать, а уничтоженные фрагменты восстановить от руки. Я за полчаса все сделаю.
– Где страницы? Дай, я посмотрю, - потребовал он.
Настя молча протянула ему живое свидетельство щенячьей тяги к знаниям. Алексей просмотрел их и отложил в сторону.
– Во-первых, у нас нет сканера, - сказал он подозрительно спокойно, - а во-вторых, на четырех из семи страниц этот придурок сжевал формулы. Как ты собираешься их восстанавливать, хотел бы я знать? Эти формулы - результат интеллектуального труда господина Разумовского, дай бог ему здоровья и долгих лет жизни. Их знает и может восстановить только сам автор.
– А ты?
– робко спросила она.
– Ты же читал эти страницы. Может, ты вспомнишь, какие формулы там были?
– Я как раз собирался прочесть их сегодня после того, как отзанимаюсь с последним учеником. Потому что завтра в десять утра у меня встреча с Разумовским, на которой я должен буду поделиться с ним своими соображениями. И что мне теперь прикажешь делать? Как вообще это все могло случиться? Как этот негодяй оказался на столе с бумагами?
– Лешенька, миленький, это я виновата, я сидела за столом, а потом отошла позвонить, а стул отодвинуть забыла. Леш, ну придумай, как это исправить, я сделаю все, что ты скажешь. Ну хочешь, я сейчас сяду за компьютер и наберу заново эти страницы?
– А формулы как же?
– Да, формулы... А давай позвоним Разумовскому и честно во всем признаемся, а? Ну он же живой человек, он же должен понимать, что такое щенок в доме. Это все равно что маленький ребенок, он может стащить и испортить все что угодно. любой документ. Даже деньги. А, Леш?
Алексей безнадежно махнул рукой и присел на краешек дивана.
– Мне нравится это "мы". Мы позвоним, мы признаемся. Звонить и признаваться придется мне. А щенка, который отравляет нам жизнь, принесла в дом ты.
– Он посмотрел на часы.
– Звонить уже поздно, двенадцатый час, это неприлично. Значит, придется звонить завтра с утра. Объяснять ему всю эту бредовую ситуацию, просить подослать еще один экземпляр рукописи, а встречу переносить на другое время. Проблемы и для него, и для меня. Только эта лохматая дрянь живет без проблем.
Настя опустилась на пол рядом с мужем, обняла его колени.
– Леш, ну прости меня. Я кругом виновата. Только не злись на Парня, ладно? Он ни в чем не виноват, он же маленький совсем. И у него тоже проблемы. Он хозяина потерял. Он, наверное, очень по нему скучает, и по-своему страдает, и не понимает, почему он должен жить у чужих людей, которым он в тягость. Попробуй ему посочувствовать.
Алексей внезапно улыбнулся, наклонился к Насте и поцеловал ее в нос.
– Ладно. Действительно, не катастрофа. Не выгонять же Парня из дому, придется терпеть. Ты голодна?
– Как волк.
– А чего молчишь, есть не просишь?
– Так ты с учеником на кухне занимался.
– Ученик уже ушел.
– А потом ты ругался.
– Я уже не ругаюсь. Пойдем, я тебя накормлю, потом чистить зубы и в постель.
Через полчаса, выходя из ванной, Настя заглянула на кухню. Чистяков сидел на диванчике, прижимая к себе щенка, почесывал его между ушей и что-то нашептывал. От этого зрелища у нее слезы навернулись на глаза. Плотно сжав губы и стараясь не всхлипнуть, Настя на цыпочках прокралась в комнату и нырнула в постель.
Женя закончила мыть посуду после завтрака и вопроси тельно посмотрела на отца, который так и не поднялся из-за стола, хотя давно уже поел.
– Папа, я хотела сегодня пойти в кино на "Титаник". Можно?
– Нельзя, - коротко ответил отец.
– Но почему? Давай пойдем вместе, - предложила Женя.
– Говорят, это очень хороший фильм, красивый. Он получил несколько Оскаров.
– Ты что, забыла?
– сердито спросил он.
– Сегодня к нам придет человек из милиции и расскажет всю правду про твоего странного знакомого, который пишет тебе не менее странные письма.
– Ну и пусть приходит. Он же к тебе придет, а не ко мне. Жене было совершенно неинтересно, что скажет отцу человек из милиции, Сергей Кузьмич. Она не чувствовала за собой никакой вины, она действительно не знает этого юношу, который пишет ей письма. Так что никакие разоблачения ей не угрожают.
– Евгения, Сергей Кузьмич специально просил, чтобы ты была дома.
– Зачем?
Неприятное предчувствие шевельнулось в ней, хотя она искренне недоумевала, зачем понадобилась этому милиционеру. Нет, ничего плохого она не сделала, единственное, в чем можно ее упрекнуть, так это в том, что, оставаясь без отцовского надзора, она нарушала его приказания, касающиеся внешнего вида. Распускала волосы, делала яркий макияж, снимала носочки и строгие пиджаки. Но весь этот балаган с переодеваниями интересен только ее тюремщику-папочке, ни один здравомыслящий человек этому значения придавать не станет. Да и как Сергей Кузьмич может об этом узнать? Никак. Так зачем ему нужно, чтобы она, Женя, была дома, когда он придет?