Когда боги уходят
Шрифт:
Местность, по которой они скакали, стала заметно холмистее. Сочные зеленые травы лугов источали пряные, сладкие, горьковатые, ароматы. Ветерок гулял меж холмов, отмечая своё присутствие волнообразным колыханием растительности. В бездонной голубизне неба из далеких приморских стран летели ватные кучи облаков, чтобы, отбросив тень на земли Киренейской провинции, умчаться дальше.
Дорога петляла меж холмов самым непредсказуемым образом, и, в очередной раз повернув коней, друзья увидели впереди нескольких пеших человек, явно похожих на воинов.
— Кто это? — с тревогой спросил Андрей, вспомнив, как
Ланс прищурился, вглядываясь вдаль. Минуту спустя он уверенно заявил:
— Это солдаты имперской армии.
— Солдаты? — Андрей за всё время пребывания в Арманнисе ещё ни разу не видел настоящих солдат, лишь городских стражников и наемников.
— Регулярные войска, — кивнул маг. — Нам нечего бояться.
Когда друзья подъехали к солдатам поближе, юноша смог разглядеть их снаряжение. Блестящие, отлично начищенные и отливающие антрацитом латы на каждом из солдат сидели превосходно, на кирасах блестели позолоченные жетоны. Плоские шлемы с поднятыми забралами украшали пучки длинных синих перьев, за спинами на перевязи висели небольшие арбалеты; в ножнах прятались клинки булатных мечей. На левом плече солдаты носили пристегнутым темно-синий щит треугольной формы с гербом Империи — трехглавым псом. Андрей знал, что в его родном мире такого пса зовут Цербер, и он — страж подземного царства Аида, царства мертвых.
Неприятный холодок пробежал по спине при виде демонического существа на гербе государства. Впрочем, холодок тут же пропал, когда юноша вспомнил, какой герб имела его родная, бедная, но гордая страна. Наверное, даже в Арманнисе, мире, где сказочная мифология становится опостылевшей обыденностью, найдутся люди, содрогнувшиеся при виде двуглавой птицы.
— Стойте! — один из солдат, державший короткое копьё, поднял свободную руку в запрещающем жесте.
— Нам нужно попасть в деревню, которая аккурат за вашей спиной, офицер, — обратился к нему Ланс.
— С какой целью? — грозно спросил офицер.
— Наш учитель попросил кое-что передать одному из её жителей, — объяснил маг.
— К сожалению, вам не удастся этого сделать, — покачал головой солдат, отчего перья на его шлеме весело заколыхались.
Кейвак напрягся — Андрей это сразу почувствовал. Если сейчас, устав от битвы с чудищами, маг взорвется, то, вероятнее всего, этот день кончится с некоторыми проблемами.
Но Ланс всего лишь спросил нейтральным голосом:
— По какому праву вы не пускаете нас в деревню?
Офицер печально хмыкнул и сделал шаг в сторону, освобождая дорогу.
— Если б вы соизволили посмотреть вперед, а не глазеть на моих ребят, то уже поняли бы, что я ничего не имею против вашего проезда, — ответил солдат.
Андрей и Ланс одновременно подняли глаза и уставились поверх блестящих шлемов. То, что они увидели, мягко говоря, шокировало.
На месте деревни, занимавшей площадь, очевидно, километра в три квадратных, теперь зловеще багровело темное пятно пепелища. Прозрачные клубы серого дыма поднимались вверх, соединяясь в один широкий столб, подпирающий небо. То тут, то там вспыхивали и тут же гасли угли, не прогоревшие во время пожара.
— О боже, — прошептал Андрей. Такие картины он видел только по телевизору и только
— Боюсь, вам не удастся передать то, что вы хотели, — констатировал офицер, тоже поглядывая на выжженную, исчезнувшую в пламени деревню.
— Как такое могло случиться? — дрожащим голосом спросил Ланс. Голос его дрожал, потому что бедный маг, в отличие от Андрея, ни разу не видел напалма в действии — даже по телевидению.
— Сейчас это выясняют следователи, — ответил офицер. — Они уже третий час копаются в пепле, пытаясь узнать, отчего погибла деревня. Отряды солдат оцепили район и не пускают никого внутрь, но, как я сказал, я ничего не имею против того, чтобы вы туда прошли, однако, советую не делать этого. Зрелище не для слабонервных.
— Кто-нибудь выжил?
— Нет. Пожар начался в предрассветный час, когда жители ещё спали.
— Но разве такое возможно? — вмешался в разговор Андрей. Он не верил, что химики Арманниса дошли хотя бы до чистого серебра, не говоря уже про напалм. — Я хочу сказать, чтобы никто не выжил, деревня должна была сгореть почти моментально!
Предводитель отряда имперской армии горько вздохнул.
— Скорее всего, так оно и было, — сказал он.
Ланс и Андрей ещё некоторое время смотрели на остывающую деревню, непонятно каким образом превращенную в пепелище, а потом развернули коней и, не спеша, отправились в обратный путь.
— Кошмар! — причитал Кейвак. — Просто ужас! Я понятия не имею, какая сила способна на такое!
— Могли это сделать маги? — спросил Андрей.
Ланс задумался, почесал подбородок.
— В принципе, могли, — вскоре ответил он. — Но с какой целью? К тому же, Киренея славится своим пренебрежением к магии — вряд ли во всей провинции сыщется десяток магов хотя бы моего уровня, не говоря уж про…
На последнем слове он замолчал, лишь указав большим пальцем за спину.
— А драконы? — предположил Андрей.
— Что драконы? — не уловил Ланс, погруженный в собственные, хмурые мысли.
— Драконы способны на такое?
— Естественно, — без паузы ответил маг. — Только дело в том, что сотни лет назад почти всех драконов истребили, а те, что остались, прячутся в пещерах и вряд ли показываются наружу.
— Но если, всё-таки, показываются? — стоял на своем юноша.
— Тогда, считай, у каждого жителя Арманниса на одну проблему стало больше.
Обратный путь они проделали молча. Не хотелось разговаривать после ужасной картины сгоревшей заживо деревни, да и Кейвак стал каким-то пассивным, точно сонным. Андрей предположил, что маг попросту не отдохнул за ночь как следует.
Когда они зашли в дом, Родган внимательно выслушал их рассказ, некоторое время жевал губы, а потом хлопнул в ладоши и сказал:
— Тем лучше! Деньги, которые вы так и не передали, можете оставить себе. Завтра вы купите на них что-нибудь из защитного снаряжения — у меня в наличии лишь старьё, давно отслужившее свой срок. А теперь, лентяи, немедленно принимайтесь за обед! Чтобы через сорок пять минут вы были сыты и собраны для практических занятий!
Родган подставил щетинистое лицо солнечному свету, немного постоял так с открытыми глазами. Затем нахлобучил на голову широкую соломенную шляпу, взял боевую перевязь и зашагал к калитке, бубня сам себе: