Когда боги закрывают глаза
Шрифт:
По пути в Москву, управляя машиной, он смотрел на черную стену леса вдоль шоссе.
Это случается после долгой и лютой зимы…
Но сейчас лето.
И об этом долго потом помнят тайга и горы.
Но тут Подмосковье, Ленинградское шоссе. Вот и Солнечногорск уже проехали, и поворот на Истру…
Но все равно здесь и там, там и здесь ОНО… нет, ОН – плод гнева уже созрел.
Плод гнева Эрлика, решившего потягаться с богами в акте творения, уже созрел во чреве Тефиды.
Его вынянчили морские волны, скрыла непроходимая первобытная
Но он выбрался наружу.
И тень его – в темном лесу. И там, в мрачных переходах заброшенной стройки.
Вопль его в гуле и грохоте падающего на землю космического корабля.
Что он такое?
Кто он?
Эрос двуполый… Плод гнева, тот, кто все еще жив. И в облике жуткого зверя кричит от боли, как человек, одной из своих ненасытных глоток.
Глаза его как угли…
Нет, нет, это не огни светофора там впереди.
Не нужно к ним приближаться.
Но мы уже приблизились вплотную.
Встали. Мотор затих.
– Сереженька, ты за всю дорогу мне ни словечка не молвил.
Катя, которую Мещерский вез домой на Фрунзенскую набережную, тревожно заглядывала ему в лицо.
– О чем ты все думаешь?
– О Рюрике, – ответил Мещерский. – Что бы там с ним ни случилось, я не могу его бросить во второй раз.
Проводив Катю в этот поздний час до лифта, он вернулся в машину и поехал к себе домой – с Фрунзенской набережной на реку Яузу.
Тень, которую он так боялся увидеть и тогда, в чойской тайге, сейчас, во тьме ночи уже поджидала его.
Но Сергей Мещерский пока этого еще не знал.
Глава 45
В плену
Дом на Яузе, старый купеческий особняк, поделенный на квартиры, встретил Мещерского тьмой.
Светильник над дверью подъезда угас, автостоянка во дворе не освещается, и в окнах квартир ни огонька.
Мещерский подумал, может, пробки перегорели или с кабелем что-то, но лишь потом, позже понял, что эта тьма служила лишь укрытием для…
Он вышел из машины и сразу получил удар по голове сзади.
И провалился в эту чернильную тьму.
Много или мало прошло времени, но очнулся он от того, что сполохи яркого света полосовали его как ножи. Затылок пульсировал тупой болью. Мещерский с трудом приоткрыл глаза.
Огни, огни, огни…
Мимо, мимо…
Он куда-то мчится на высокой скорости. Скованный по рукам и ногам. Он попробовал пошевелиться, потом скосил глаза и увидел, что полулежит на заднем сиденье машины и руки его плотно примотаны к туловищу широким скотчем. Рот тоже залепляла полоска скотча. Было трудно дышать через нос.
Кто-то вез его, связанного и немого. Кто-то, чей крепкий затылок, мощную шею, русые волосы он видел… видел… узнал.
– Очухался?
Иван Лыков, сидевший за рулем, спросил это будничным тоном, как встарь, когда они встречались в баре на Автозаводской раздавить по кружке пива.
– Какого черта?! – Мещерский в мыслях своих буквально прорычал это как тигр, но из залепленного скотчем рта вышло какое-то жалкое мычание: мммммммм!
– Знаешь, а я рад, что ты со мной, – Лыков прикурил от зажигалки. – Когда ты приперся, я подумал – ну вот Сергун снова через столько лет явился шпионить за мной, как в тот раз в Лесном. И все наверняка из-за своей девки-ментовки, в которую втюрился.
– Какого черта?! МММММММММ!!
– Тихо, тихо. Не бузи. Там в Лесном все искали золото и бриллианты. А я хотел свою сестру. Дурак, правда? Но на этот раз я умный. Теперь уж я возьму себе все. Я заберу это. А это стоит миллионы. Если ты хоть немного в теме, как я понял, а ты в теме, раз приехал шпионить за мной, ты понимаешь, что это стоит миллионы. И есть люди, готовые эти миллионы платить. Потому что ставка очень высокая, ты не представляешь себе, насколько высока ставка – единственный пока имеющийся в мире образец, сулящий невероятные перспективы.
– МММММММ!
– Там дома я тебя отпустил. Но с тех пор кое-что изменилось, – Лыков говорил все это, словно читал некий отчет своему бывшему приятелю и кузену. – Я так долго торчал на проклятом Крайнем Юге во льдах на этой станции, что думал – вот она, моя судьба. И другой я не хочу. Но там кое-что нашли. Ты знаешь, раз ты в теме, ты знаешь. И это стоит миллионы. Я хотел все сделать сам. Но видишь ли, вот незадача – я понял, что без заложника мне в таком деле не обойтись. А где я возьму лучшего заложника, чем ты? Надеюсь, они сделают все, как я скажу, когда настанет время, и мне не придется тебя убивать. Потому что я совсем не хочу тебя убивать. Но это бизнес. А в бизнесе всегда риски. Может, ты согласен рискнуть?
– МММММММ! – Мещерский забился на заднем сиденье, пытаясь ослабить скотч.
– А может, я даже заплачу тебе гонорар потом, – усмехнулся Лыков. – Если они сделают, как я хочу, и мне не придется мочить тебя. Много, конечно, не дам, но компенсирую по-родственному причиненный моральный ущерб. Я не думал, что ты окажешься мне полезен, поэтому дал кое-что тебе, ты уж меня прости – тошнило небось сильно. Но теперь я вижу – ты можешь оказаться полезным в самый решающий момент.
– Ванька, черт! Что ты опять затеял?! Опомнись! Я ищу своего друга. Я не позволю тебе… – Мещерский языком отлепил наконец с губ постылый скотч и заорал как ненормальный. Но скотч снова налип, и он зашелся кашлем.
Лыков остановил машину. Где, в каком месте – в ночи, оставив позади свет дорожных фонарей.
Вышел, открыл заднюю дверь. Шлепнул на лицо Мещерского еще несколько полос скотча крест-накрест, крест-накрест.
– Не шуми. Сделаешь только хуже. Я не хочу тебя калечить, беби.
Он ударил Мещерского кулаком по залепленным губам. Хороший такой нокаут, когда жертва и так лежит, распластавшись на сиденье как рыба.
Глава 46
Тупик?