Когда цветет пустыня
Шрифт:
Прибыли Клайв Прентис и его симпатичные сыновья Джейсон и Дэниел. Снова начались приветствия. Мужчины пожали друг другу руки. Джейсон потрепал Люка по плечу и тут же переключил все внимание на Сторм.
Ланч был накрыт во внутреннем дворике — патио. То, что Карла назвала просто мясом и салатом, оказалось тонко нарезанными ветчиной, индейкой и говядиной и двумя превосходными салатами — «греческим» и «тайским». Также к обеду были поданы хрустящие хлебцы — только из печи, козий сыр и картофель с розмарином. Было белое вино, которому мужчины предпочли пару кружек холодного
— Ты почти ничего не съела! — воскликнула Карла, обращая всеобщее внимание на полную тарелку девушки. Карла произнесла это так, словно Сторм страдала анорексией.
— Еда восхитительная, большое спасибо. — Сторм положила вилку и нож. — Но у меня болит голова, поэтому я не смогла отдать ей должное. Надеюсь, вы простите меня.
— Тебе пришлось встать очень рано, — сочувственно сказала Карла.
— Я всегда встаю рано, — рассмеялась Сторм. — Просто свадьба затянулась допоздна. Я была главной подружкой невесты, поэтому должна была оставаться до конца.
— Ты, наверно, выглядела божественно! — проговорил Джейсон. Глаза его затуманились.
— Невеста была самой красивой, — поспешила ответить Сторм.
Это была абсолютная правда.
Обед уже начинал затягиваться, когда Люк неожиданно пришел ей на помощь и вежливо отказался от кофе.
— Большое спасибо за гостеприимство, — ослепительно улыбнулся он. — Обед был замечательным, но мы больше не можем заставлять Майора ждать.
— Я отвезу вас к самолету, — предложила Карла, мигом вскочив.
— Кстати, Люк, — встал Клайв Прентис, привлекательный мужчина средних лет. — Я никак не вспомню, как зовут того парня из Аргентины, у которого ранчо. Помнишь, Майор приглашал его около года назад? Он еще хорошо играет в поло.
Сторм не услышала ответ. Карен подошла к ней со стаканом воды и парой таблеток от головной боли.
— Вот, Сторм, выпей это, — сказала она. — Ты должна была сказать мне раньше, что у тебя болит голова, дорогая.
— Все не так уж плохо. — Сторм с благодарностью приняла таблетки. — Спасибо, Карен.
Карен кивнула, наблюдая, как девушка пьет лекарство.
— Сколько ты планируешь гостить дома, милая?
— Все зависит от состояния здоровья отца. Он не жалуется на боли, но Люк считает, что мне необходимо побыть немного дома.
— Он сам полетел в Сидней, чтобы привезти тебя?
— На папином самолете. Это папа попросил его.
— Я знаю, как Майор по тебе скучает. Хотя он, конечно, понимает, что ты должна жить в Сиднее. Там твоя работа.
— Вообще-то я могла бы работать в любом месте, — призналась Сторм не без ехидства. — У меня есть агенты, которые могли бы продавать мои украшения и выставлять в галереях. Я теперь в основном работаю на заказ.
— Ты хочешь сказать, что могла бы вернуться домой насовсем? — ужаснулась Карен.
— Все зависит от папы, — напомнила Сторм.
Почему Карла и ее мать так боятся ее возвращения? Неужели они не видят, что Люк ее не интересует? Впрочем, как и она его.
Когда они приземлились в «Излучине реки», Сторм была приятно удивлена количеством людей, вышедших поприветствовать ее. Люди ее отца, которых она знала всю жизнь, новые работники, жены с детьми, друзья из соседней деревеньки. Сторм всем пожала руку и расцеловала малышей. Пока ее не было, родился еще один ребенок, но Сторм посылала поздравительную открытку и пару подарков для малыша. Ей доставило такое удовольствие покупать подарки для младенца, что она купила больше, чем намеревалась сначала. Но теперь, видя радость на лице Калле, молодой матери, держащей на руках ребенка, Сторм была счастлива, что не забыла ее поздравить. Она поцеловала малыша. В такие моменты Сторм готова была заплакать. Знать, что все дома помнят и любят ее, что они ждут с нетерпением ее возвращения, было так чудесно. Она забыла, как не хотела ехать домой, забыла о головной боли, мучившей ее весь день.
Когда они с Люком поднялись на веранду Большого дома, Нони бросилась им навстречу:
— Добро пожаловать домой, моя девочка!
— Нони! — Сторм обняла женщину, которой стольким была обязана.
— Отец ждет в оранжерее, — сообщила Нони. — Он так волновался. Привет, Люк, — улыбнулась она.
Люк прислонился к колонне и наблюдал за женщинами. Он был невероятно красив даже после утомительного перелета.
— Привет, Нони, — улыбнулся он в ответ. — Мы сделали остановку в «Мингари». Надо было передать кое-что. Карен накормила нас ланчем.
— Она очень милая. Только выбраться оттуда было нелегко, — пошутила Сторм. — Надеюсь, папа ждал не слишком долго?
— Наоборот, — сообщила Нони, разглядывая Сторм. Майор ждал дочь уже несколько месяцев. — Так вы не хотите чашечку чая?
— Никогда не отказывалась от чашечки чая, Нони, — улыбнулась Сторм. — Черный, с долькой лимона.
— Ну я пойду, — произнес Люк. — Меня ждут дела.
— Майор ждет тебя тоже, Люк, — сказала Нони, хотя в глубине души считала, что дочери лучше поговорить с отцом наедине.
— В другой раз, Нони, — ответил Люк устало.
— Нет. — Сторм пристально посмотрела на него. — Почему этот визит должен отличаться от остальных? Тебе лучше пойти со мной, Люк.
— Даже если так, — процедил сквозь сжатые зубы Люк. — Скажи Майору, что у меня неотложные дела.
— Конечно, — ответила Сторм равнодушно. И не в силах удержаться, добавила: — А потом папа полностью в твоем распоряжении.
— Сторм, дорогая… — вмешалась Нони, вставая между ними.
Это немного ослабило напряжение.
— До встречи. — Люк вышел.
— Зачем ты так, милая? — обратилась Нони к девушке. — Люк хороший парень.
Горькая улыбка появилась на губах Сторм.
— Он не просто хороший парень, Нони. Он идеальный мужчина, — ответила она без тени иронии. — Я на минутку в душ, а потом спущусь к папе. Как он? — Она взяла Нони за руку. — Люк сказал, что вы за него волнуетесь.
Нони вздохнула.
— Мне кажется, он терпит мучительные боли, но слишком горд, чтобы признаться в этом. Он никогда не жалуется. И ты — единственное лекарство, которое может ему помочь.