Когда цветут камни
Шрифт:
Но вот уже далеко позади развалины Познанской цитадели, автобус вышел на прямую широкую автомагистраль.
И майор, будто невзначай, сказал:
— В действующие части, девушки, едем…
Этому больше всех обрадовалась Варя:
— Наконец-то…
Ее подруги переглянулись и загалдели, как галки на ветру. Перед объездом моста шофер затормозил, и подруга Вари, сидящая рядом, ткнулась носом в спинку сиденья. Поднялся такой визг и хохот, что майор вскочил и строго предупредил шофера:
— Тише на поворотах!
Шофер пожал плечами: можно, мол, и тише, но опоздаем. И, взглянув на смеющихся девушек сказал:
— То же
Долгий путь на фронт истомил Варю. В Москве, конечно, надо было побывать. А к чему столько времени, сидели в Туле, в Бресте?..
Порой Варе казалось, что резервная рота вообще не пробьется на фронт, и больше всего боялась, что ее пошлют в Прибалтику или на юг.
Но сейчас, в автобусе, Варя могла думать только об одном: как напасть на след части, в которой служат Максим и Леня. Леня писал, что Максим командует батальоном и пользуется большим авторитетом во всей дивизии. Значит, он должен помочь ей остаться там… связисткой, радисткой, санитаркой — какую угодно она будет выполнять работу, лишь бы видеть Леню…
Мелькали в темноте стоящие по обочинам дороги кустики, какие-то будки, столбы. Кажется, пересекли границу Германии. Но Варя ничего не замечала. Вся она была уже где-то там, впереди, за конечной остановкой, на передовой, в окопах, рядом с Леней. Ласкала его волосы, грела его руки своим горячим дыханием…
«Какой он теперь стал? Не узнать… Нет, узнаю, прижмусь к нему и скажу прямо и открыто, ни от кого не тая: люблю тебя, слышишь — люблю!..»
Шофер сказал майору:
— Надо швидче, бо опоздаем.
— Куда опоздаем?
— На дюже гарный концерт.
Вилась, поблескивая лаком влажного асфальта, дорога. На поворотах и подъемах лучи фар скользили по выстроившимся вдоль шоссе деревьям. Кое-где мелькали разбитые и сожженные постройки, исковерканные взрывами каменные стены и железные заборы… И вдруг Варя заметила блеснувшую невдалеке зарницу. Зарница ли? Частые сполохи, разрастаясь, озарили западный небосклон каким-то искрящимся и трепещущим светом. Темнота запрыгала, затряслась. Клочок неба, видимый через окно, побагровел.
— Опоздали, — сказал шофер, остановив машину. — Началось.
И в эту минуту Варе показалось, что к автобусу подбежала толпа и в сотни кулаков стучат по-стенам и стеклам.
— Что началось?
— Концерт. Ось дивись. Гарный у нас дерегент!
— Девочки! — закричала Варя и выскочила из автобуса. Перед ее глазами открылось невиданное зрелище.
Словно гигантский огнедышащий вулкан забушевал где-то за полосой леса. Гудит и колеблется воздух. Редеющая темнота ночи, кажется, стала хрупкой и сыпучей. Ее клочки лихорадочно мечутся между деревьями, падают на землю, прячутся за кусты, не находя места. На вздрагивающих стеклах автобуса мелькают тени, сгоняемые яркими бликами отраженного зарева. Слышатся сильные подземные толчки, и гора, на которой остановился автобус, будто собирается плясать… А вдали через весь горизонт перекинулась широкая искрящаяся радуга. Словно край солнечного диска, к которому подвела Варю фронтовая дорога, поднимался из-за леса.
Шофер, остановившись впереди машины, снял пилотку и выкрикнул:
— На Берлин, на Гитлера! От як тоби, бисова душа!.. Ще, ще! От це гарно, дуже гарно!..
Выскочившие из автобуса девушки безмолвно смотрели на это бушевание света. И лишь Варя, отведя глаза в сторону, заметила:
— Говорили, на фронте страшно, а присмотришься… ничего особенного.
Это она нарочно так сказала, чтобы показать, какая она всегда спокойная. В душе, конечно, у нее было другое.
Наконец одна из девушек спросила:
— Что это?
— Артподготовка, — ответил майор.
— Це наша артиллерия Гитлеру останний концерт дае, — добавил шофер, — и зараз атака.
— Да, сейчас наши в атаку пойдут.
— Что вы, прямо в такой огонь?! — с тревогой в голосе спросила Варя.
— Нет, это издали кажется, что там сплошной огонь… Наши пойдут вслед за огневым валом, — успокоил ее майор.
«Как это можно идти за огневым валом по раскаленной земле?» — подумала Варя.
И тут ей необычайно ярко вспомнился клубок проволоки с болтами и шайбами на платформе глухой таежной станции. Этот клубок можно было принять за букет цветов. То была суровая шутка мороза. А здесь..
Глава шестая
НАСТУПЛЕНИЕ
Атака, атака…
В сознании воина она начинается значительно раньше артиллерийской канонады. Даже самый бывалый солдат, ходивший в атаку десятки раз, волнуется не меньше, а, пожалуй, больше, чем перед своей первой атакой. И в памяти потом остается не столько сама атака, сколько то, что предшествовало ей.
Комсорга Движенко считала в полку бесстрашным человеком.
Еще до начала артподготовки он прохаживался по траншее и насвистывал знакомый мотив, рассказывал смешные анекдоты, а когда загремели залпы и огонь озарил лица возбужденных солдат, принялся подравнивать подворотничок гимнастерки. Делал он это старательно, не торопясь, в то же время прикидывая в уме, как придется действовать, если противник окажет яростное сопротивление. Мысленно он десятки раз пробежал от одного объекта к другому, столько же раз забросал гранатами и прощупал огнем автомата подозрительные канавы, бугорки, ямы, кучки мусора — все места, где могут оказаться замаскированные огневые точки противника. Лицо его было непроницаемо. Волнение его угадывалось лишь по тому, как Движенко украдкой раскуривает самокрутку и затягивается горьким дымом махорки, как пьет холодную воду из фляжки такими жадными глотками, словно у него в груди пожар.
Смелые морально побеждают противника еще до схватки с ним.
Максим Корюков знал, что таких людей, как Движенко, в полку сотни. Но когда над окопами взвилась серия красных ракет и изорванная вспышками залпов темнота стала кроваво-красной (сигнал «Вперед»), он на несколько секунд потерял из виду людей и остановился на бруствере. Какие это были долгие секунды! Корюкову показалось, что выскочившие из траншеи люди залегли здесь же, за бруствером, потому что едва огневой вал успел укатиться в глубь обороны противника, как заискрились пулеметными очередями уцелевшие доты в стенах Заксендорфа. На спине выступил холодный пот, словно за ворот ему попала льдинка и таяла между лопаток. Плохой признак: горячий пот выступает от усталости и напряжения, холодный — от страха и растерянности.