Когда даже ангелы посылают
Шрифт:
– Ну...
– прокашлялся.
– А мы тут это... В общем, с днем рождения, братишка.
С днем рождения?! У Кирилла?! Сегодня?! Почему ей никто не сказал?!
Кир осторожно сложил пакеты на пол у стены. Поставил торт на тумбочку. Коротко взглянул на Катю, но с каким выражением - она разобрать не успела. А потом сложил руки на груди, повернулся к отцу и ровно произнес.
– Ну, начинай. Тебе же есть что сказать и не терпится - по глазам вижу.
– Можешь не сомневаться - есть, - синхронным жестом служил руки на груди отец. Катя затаила дыхание. Господи, как же они
12.2
– Ты превзошел себя в этот раз. Я на многое закрывал глаза, я говорил себе, что это просто у тебя такой характер, что тебе пришлось труднее всех. В конце концов, я обещал твоей матери не слишком давить на тебя. Но сейчас...
– мужчина покачал головой.
– Сейчас это выходит за рамки моего понимания. Как ты мог? КАК?! ТЫ?! МОГ?!
– Отец...
– негромко начал «Борода», но его осекли.
– Тихо! Эта девушка, - тут все внимание вдруг сосредоточилось на Кате и она - машинально и снова - прикрыла живот, - эта девушка ждет от тебя ребенка. И что же ты? Может быть, ты женился на ней? Может быть, я ошибся в своих предположениях? Если это так, я на коленях буду просить у тебя прощения за то, что плохо подумал о тебе.
– Не утруждай себя, - усмешка у Кира вышла кривоватой.
– И потом, ты ни перед кем в своей жизни не вставал не колени.
– Вот тут ты ошибаешься, - как можно говорить таким ровным безэмоциональным голосом о таких вещах?!
– Но не обо мне речь. Итак, менее чем через полгода мой внук появится на свет, а ты даже не утрудился узаконить свои отношения с его матерью, так? Соизволил только жить к себе пустить, я верно понимаю?
– Абсолютно, - Кир отвесил отцу шутовской полупоклон.
– Ты подлец!
– рявкнул Константин Федорович. На фоне предшествующих слов, сказанных негромко и ровно, это прозвучало резко и громко. Очень. Катя вздрогнула.
– Это поступок, недостойный мужчины. Это... это... нет, у меня нет слов! Ты мальчишка - капризный, избалованный, безответственный!
– Все сказал?
– в голосе Кирилла теперь слышалось напряжение. Сдерживаемое, но заметное.
– Слушай, у меня от твоих криков голова разболелась. Пойду, прогуляюсь. И спасибо за подарок на день рождения. Сюрприз удался.
Дверь закрылась без драматического грохота, спокойно. Будто они в квартире вдвоем, и Кирилл пошел в магазин за манго и лимонами. Но это не так. Он ушел, потому что ему сделали больно. Очень больно. И сделали это самые близкие люди. А Катя осталась с обидчиками Кирилла наедине.
Ну, держитесь, голубчики...
– Н-да, неудобно как-то вышло...
– молчание снова первым нарушил «Борода». Кажется, его зовут Борис. Или наоборот, это «Узкие джинсы» - Борис. Даже представиться не соизволили, черти!
Катя повернулась к старшему и увидела, как он держится за левый бок. А вот не надо мне тут на жалось давить, любезный!
– Валидольчику под язык?
– участливо спросила Катя, давя острое желание запустить в троицу кастрюлей с супом
– Спасибо, не надо, - Константин Федорович опустил руку, снова встал идеально ровно.
– Я прошу у вас прощения за поведение своего сына. Это совершенно недопустимо, я понимаю. Я... Мы.... Мы что-нибудь придумаем и...
– он покачал головой.
– Я и предположить не мог, что мой сын на такое способен.
Да уж, вы и не представляете, на что ваш сын способен! Ради совершенно незнакомой ему девушки. Мыслитель хренов! Уж напридумали - так напридумали. А Кате теперь расхлебывать!
– Вы, кажется, посол в Ватикане?
Коробейников-старший даже моргнул от такой резкой смены беседы.
– Бывший. Сейчас я работаю в министерстве.
– Бог мой...
– Катя потерла виски.
– Когда я представляю, что внешняя политика нашего государства висит на таком волоске...
– Что, простите?
– ей удалось удивить господина бывшего посла в Ватикане. Он еще раз внимательно прошелся по Кате взглядом, снова задержавшись на животе. Но странным образом она теперь совсем не считала, что отец Кира представляет для нее какую-то опасность. Скорее, наоборот. Это Катерина сейчас опасна. Сердита и очень, очень опасна!
– То, что интересы нашей станы представляют люди, способные на такие скоропалительные и в корне неверные умозаключения. А я-то думала, что дипломаты - люди проницательные и умные. По крайней мере, Кирилл именно такой.
«Борода» присвистнул, «Узкие джинсы» привалился к стене с видом человека, предвкушающего редкое шоу. Будет вам шоу. Избиение младенцев и бегство в Египет вам сейчас будет, господа Коробейниковы!
– И в чем же я ошибся?
– к отцу Кирилла вернулся его безупречно ровный тон.
12.3
– Во всем!
– Катя прошла к балкону, неторопливо полила фикус, потом снова обернулась к визитерам.
– Во-первых, моя беременность - это целиком и полностью моя... если угодна, заслуга. Я была инициатором близости. Оба раза. Кирилл вел себя как джентльмен, а я его... соблазнила, да. Надеюсь, я вас не слишком шокировала такими откровенными подробностями?
Потому что вам идет это выражение идиотического изумления, господа Коробейниковы, всем троим. И оно у вас у троих разное. Первым опомнился старший, но Катя ему не дала сказать и слова.
– Во-вторых, я не собиралась сообщать Киру о ребенке. То, что он узнал - чистой воды случайность.
Но, в принципе, папу можно приравнять к стихийным бедствиям, так что Катя не сильно соврала.
– Вот как?
– голос отца Кирилла звучал не просто ровно - тихо. И как-то вдруг совсем безжизненно. Отвечать на риторический вопрос Катя не стала. Пришло время добивать соперника. Скрестила пальцы за спиной.
– А в-третьих... Слушайте, я не помню, сколько раз Кирилл делал мне предложение выйти за него замуж. Раз пять, наверное. А, может, и десять. Не помню, - Катя пожала плечами, перекинула косу за спину.
– Не считала. И на колени вставал, и руки целовал, и говорил, что любит, что жить без меня не может, и про ребенка, и про все остальное. Ну, вы понимаете, да?