Когда ее не стало
Шрифт:
Ордовский, не удостоив ее ответом, направился к трапу самолета, подготовленного механиками к вылету. Это явно было не спонтанное решение, вояж, похоже, запланирован.
– Ты далеко ли, Родя? – обратилась Геля к Сухиничу. – Мы же сегодня собирались заняться банковскими счетами?
– Я уволился, Геля. Мой кабинет теперь твой. Заявление лежит на столе, там же все документы, касающиеся тебя как владелицы банка.
– Трус поганый! Увильнуть решил?
– Вся документация по незаконным сделкам у прокурора.
– Меня это не касается. Я сделок не совершала и прибыли
– Документы подписаны тобой. У отца есть факсимиле твоей подписи. Ты еще сможешь выкрутиться, а я – уже нет. В банке много специалистов, они тебе все объяснят.
– А что делать со счетами отца?
– Он жив. И ты это знаешь. Ты его наследница, но это не дает тебе права распоряжаться ими.
– Официально он сдох! – закричала девушка.
– Даже дохлый, он может управлять счетами через компьютер. А чтобы говорить о наследстве, тебе надо получить свидетельство о смерти. Но ты его никогда не получишь, потому что Визгунов отдаст твоего отца под суд, и об этом скандале узнает весь мир. Я в этом кошмаре участвовать не буду. Мне еще пожить охота. На свободе!
Он хотел еще что-то сказать, но к ним подкатила полицейская машина.
– Опоздал… – промямлил Сухинич.
– Зато я успел! – рявкнул Пичугин, выбираясь с водительского места. – Хочешь улизнуть, гнида?
Дочь он даже не заметил. Достал из кармана пистолет и направил в лоб банкира.
– Твое счастье, гнида, что я не умею управлять самолетом. Сядешь за штурвал и полетишь туда, куда я скажу. Марш на место!
У Гели была только одна мысль: Визгунов что-то задумал, если выпустил отца из тюрьмы.
Пичугин с Сухиничем вошли в самолет, и дверь-трап закрылась.
Геля побежала к своему «мустангу». Решение было принято, а если дочь мэра что-то задумала, она всегда доводила дело до конца.
Самолет банкира взмыл в небо. Самолет Гели – следом. Она набрала скорость и поднялась выше двухмоторной машины. Взлетала без разрешения диспетчера и в воздухе нарушала все инструкции полета. За те десять минут, пока она набирала высоту, беглецов довольно далеко унесло от аэродрома. Геля выпустила шасси и начала снижение. Этот трюк мог стоить ей жизни. Но она не думала о таких пустяках. Шасси ударилось о крышу двухмоторного самолета. Его тряхнуло и повело в сторону, но пилот сумел выровнять курс. Она повторила свой трюк трижды, потом опередила летевшую под ней машину на полкорпуса и начала снижение, не давая самолету вынырнуть из-под себя. Это был классический таран – за такие летчики получали ордена во время войны. Нижнему самолету ничего не оставалось делать, как пойти на вынужденную посадку. Но под ними простирался лес, а на макушки деревьев еще никто никогда не садился.
– Как вам там, мальчики? – кричала сумасшедшая летчица. – Я вам устрою скандальный процесс на весь мир вместе с мемуарами, а взамен получу официальное свидетельство о смерти. Покойников не судят, господа присяжные-заседатели. Командовать парадом буду я!
Двухмоторный самолет врезался в густую березовую рощу. Геля потянула штурвал на себя, но руки соскользнули, и она потеряла драгоценные доли секунд. Ее крылатая машина упала в сотне метров от сбитого противника.
Похоже, свидетельств о смерти будет больше, чем рассчитывала Геля.
5
Эпизоды были очень короткими. Только самый первый немного затянулся. Охламонистый вид Фимы Щеблыгина все же убедил доктора Мухачевского выписать ему рецепт. Он не знал причин, по которым отсутствовал Гельфанд, но тормозить конвейер не решился.
Штамп на спичках «Бар № 1» означал, что дилер должен получить одну партию. Мухачевский выписал рецепт на несуществующее лекарство, название которого служило паролем. После того как Ефим вышел из кабинета, туда вошли двое оперативников, а вышли три человека, причем один из них в наручниках.
Следующий эпизод ничем не отличался от предыдущего. Щеблыгин получил вторую подпись, а Крылова-младшего заковали в наручники.
Потом Ефим и Светлана поехали в девятую аптеку. Наконец-то им выдали нужный пластырь. При обыске в сумочке заведующей Ирины Блантер нашли девять рецептов и четыре коробки пластыря. Врать не имело смысла. Женщина согласилась на чистосердечное признание.
Остальные аптеки брали одновременно.
Похоронный катафалк вернулся из крематория за следующим покойником. Автобус тот же, шофер тоже, но вместо скорбящих родственников на сиденьях расположился отряд спецназа во главе с полковником Визгуновым. Из гражданских лиц был только Сергей Бартеньев. Схема помещений имелась у каждого бойца, роль каждого определена.
Автобус объехал здание и остановился в привычном месте у дверей морга.
Отряд разбился на группы и рассыпался по двору. Визгунов и Бартеньев направились к центральному входу. Оба в штатском, спокойны, неторопливы.
– Ты почему от меня скрывался, тесть? – нарушил молчание Сергей.
– Мне нечего было тебе сказать, Сережа. Теперь ты слушаешь рассказы очевидцев. Это достовернее моих версий.
Они поднялись в кабинет Крылова. Ни секретарши, ни профессора на месте не было.
– Я знаю, где их искать, – сказал Сергей. Он подошел к книжной стенке и нажал на какую-то скрытую от глаз кнопку. Полка с папками отъехала от стены. – Сезам открыт, полковник.
Огромный зал был забит коробками с пластырем. Столы завалены химикатами в колбах и пакетах.
– Настоящий цех, – покачал головой Визгунов.
– Да. Тут работают студенты творческих вузов, ничего не смыслящие в химии, – ответил Сергей. – Ими руководит мой лаборант Девяткин, а бригадиром у них числится сын директора фармацевтического центра Леня Потоцкий. Аптеки принадлежат Евгению Потоцкому. Он в доле.
– Откуда такие подробности? – удивился Визгунов.
– От вашей дочери, уважаемый босс. Она ведь не грелась на солнышке, как вы велели, а работала у вас под носом и довела расследование до логического конца. Нам дальше. Железная дверь в конце зала.
Они пришли вовремя. Людям, лежавшим на двух каталках, еще не вспороли животы. Двое мужчин спали под наркозом. По замыслу «волшебников» одному из них предстояло выйти отсюда здоровым, второму – отправиться в морг этажом ниже.