Когда герои восстают
Шрифт:
Я дрожала почти с силой, меня трясло от похоти и стыда.
— Sei bella, — интимно прошептал Данте, поглаживая большим пальцем верхнюю часть моего лона. — Ты прекрасна, Елена. От твоих рыжих волос до твоих бесконечно длинных ног, твоих бархатных серых глаз и твоей элегантности. Даже и особенно, твоя киска. Это... — он опустил целомудренный поцелуй на мой возбужденный клитор, от чего я задохнулась, — Это прекрасно. Не отказывай мне в удовольствии целовать тебя здесь. Попробовать тебя прямо из источника.
Его
Когда он поднял голову, наблюдая за движениями своей руки по мне, его глаза были горячими, как только что вылитый деготь.
— Я хочу быть тем, кто заставит тебя потерять контроль. Я хочу видеть, как ты гнешься и ломаешься под моими руками, чтобы я мог с наслаждением склеить тебя обратно.
Желание застряло в моем горле, не давая возможности произнести ни слова. Вместо этого я издала противоречивый стон.
Данте принял его за испуганное согласие и наклонил голову, накрывая своим горячим ртом мой клитор.
Моя голова откинулась назад на кожаное сиденье, когда жар его языка, скользящего по моей плоти, пронзил всю паховую область.
— Господи, — прошептала я, молясь и прося высшие силы простить меня за мои грехи.
Потому что это было грешно.
Скольжение языка Данте по шелку, влажная ткань, обеспечивающая восхитительное трение о мой чувствительный узелок, дыхание, то горячее, то холодное на плоти. Даже вид Данте, такого большого и широкого, зажатого между моих стройных бедер, его темная голова на фоне моей бледной плоти. Все это было слишком сладостно, чтобы выдержать.
Я зажмурила глаза, пытаясь сосредоточиться на красоте этого мужчины, а не на травмах моего прошлого.
— Lottatrice mia (пер. итал: «Мой боец»), — прошептал Данте между поцелуями. — Смотри, как я поклоняюсь этой красивой киске, мм? Я хочу, чтобы ты видела, как твой вкус возбуждает меня.
Я не могла нормально дышать и задыхалась, когда открыла глаза и посмотрела на Данте. Он встретился со мной взглядом, затем медленно провел языком по поясу моих трусиков и хмыкнул от моего вкуса.
— Сладкая и соленая, — сказал он мне, прежде чем зацепить пальцами шелковую полоску моих трусиков.
А затем он грубо сорвал их с моей кожи, ткань порвалась с тихим вздохом, который эхом вырвался из моего рта.
Он зарычал, глядя на меня, широко раскинувшуюся и обнаженную для него. Я подумала, что никогда еще он не выглядел таким зверем, готовым поглотить меня целиком.
— Для тебя никогда не было другого мужчины, — сказал он яростно, его глаза вспыхнули и наполнились первобытным владением. — Я единственный, кто может прикасаться к тебе таким образом, доставлять тебе такое удовольствие. Забудь о прошлом, Елена,
Прежде чем я успела что-либо сказать, он благоговейно склонил голову, словно в молитве, и сомкнул свой рот над моим телом.
Я задохнулась, откинув голову назад. Наслаждение зародилось глубоко в моем нутре и оттуда распространилось по крови, согревая каждый сантиметр меня внутри и снаружи.
Инстинктивно мои руки нашли путь в его густые черные волосы и крепче прижали его к себе.
Он одобрительно застонал, проводя своим сильным языком между моих складок. Запретные звуки его влажного рта на моем все более мокром теле заставили меня краснеть, хотя и усилили удовольствие. Было почти невозможно испытывать прежний стыд, когда Данте так непринужденно наслаждался моим телом.
Его наглость была как ключ в замке, отгораживающий меня от собственного самоудовлетворения. Его большой палец играл у входа в мою киску, затем медленно погрузился внутрь и стал задевать ту самую точку, которая заставила меня увидеть звезды.
— Dio mio, Dante, — напевала я, пока моя голова трепетала от интенсивности ощущений, нарастающих в сердцевине. — О Боже, Данте, еще.
Он обхватил руками мои извивающиеся бедра, прижав мою попу к сиденью, а мою киску к его безжалостному рту.
— Кончи для меня, — приказал он грубо, его румяный рот был смазан моей влагой. — И Елена? Скажи мое имя, когда сделаешь это.
Я задрожала, когда он обхватил губами мой ноющий клитор и сильно всосал его, одновременно два его пальца прокладывали путь в мой тугую киску. Воздух не проходил в мои сжатые легкие, а кровь, казалось, кипела под кожей.
— Данте, — почти всхлипнула я, все еще напуганная ощущениями.
Мое лоно сжалось почти болезненно, а через несколько секунд я вскрикнула, когда все в моем теле напряглось, сжалось, как кулак, а затем быстро раскрылось.
— Данте, Данте, Данте, — взывала я к потолку самолета, пока мои пальцы запутались в его волосах, а киска сокращалась от его пальцев, клитор пульсировал на его языке.
— Вот так, — промурлыкал он, как воин-завоеватель, раскрывающий свои трофеи. Его пальцы нежно двигались внутри меня, выжимая каждую унцию удовольствия. — Посмотри, как ты вот так кончаешь мне в рот и на пальцы. Такая чертовски красивая и вся моя.
Пока я все еще пыталась перевести дух, Данте быстро расстегнул ремень и черные брюки, вытащив из боксерских трусов свой крепкий, покрытый венами член. Головка была набухшей и пурпурной, как слива, а когда он сильно и медленно провел по нему рукой, на кончике выступила жемчужина спермы. Я хотела сделать что-то с этим членом, что-то развратное и неправильное, например, провести по всему лицу теплой, твердой плотью, зарыться носом в короткие волоски у его основания, чтобы почувствовать запах его мужского мускуса, сосать кончик, пока он не наградит меня еще большим количеством соленого сока.