Когда герои восстают
Шрифт:
— Кто у нас тут, а? Подарок для хозяина? — осмелился спросить он.
Я глубоко вдохнул через нос, руки дрожали от желания вцепиться в его мясистую шею.
— Нет.
— Не представишь меня? — потребовал он, его взгляд снова стал кислым, когда он перевел взгляд на меня. — Я имею право знать, кто находится на моей территории.
Времени на раздумья не было. Я проклинал себя за то, что не поговорил с ней об этом в самолете, но я не хотел перегружать Елену, когда последние сорок восемь часов ее жизни состояли из похищения, стрельбы
Вот почему любовь может сделать человека слабым.
Я поставил ее комфорт выше ее безопасности и теперь расплачивался за это.
— Моя жена, — заявил Фрэнки, стоя у меня за спиной.
Потрясенный, но достаточно воспитанный, чтобы скрыть это, я повернулся вовремя, чтобы увидеть, как он обхватил Елену за талию и прижал поцелуй к тому самому засосу, который я поставил ей на шее всего несколько минут назад. Глаза Елены были прикованы к моим, но она позволила Фрэнки прикоснуться к себе.
Умная девочка.
Один промах, и мы бы погибли на горячем асфальте под самолетом.
— Я думал, ты женился на сицилийке, — скептически пробормотал Рокко, пристально глядя на темно-рыжие волосы Елены. — Девушка едва похожа на итальянку.
— Te assicuro che sono Italian (пер. с итал. «уверяю вас, я итальянка»), — ответила Елена на плавном итальянском, ее голос был отчетливо неаполитанским. — Фрэнки избавился от старой суки и поменял ее на меня.
Рокко издал жесткий смешок, его глаза заблестели от желания, когда он придвинулся ближе ко мне, чтобы оказаться ближе к ней.
— Огненная штучка, не так ли?
— Прикоснись ко мне, и узнаешь, насколько, — промурлыкала она, провокационно прислонившись к Фрэнки, даже не сводя с него глаз.
Весь этот фарс был смешон. Мне хотелось схватить Дона за толстую шею и переломить его через колено, как слабую палку. Такой мужчина, как он, не заслуживал даже смотреть на Елену. Разница была почти кощунственной: грешник смотрит на святую.
Я хотел, чтобы он умер за то, что хочет ее, а он еще даже не пытался к ней прикоснуться.
А он попытается.
Я знал это так же точно, как знал, что солнце встает на небе каждое утро. Он был человеком, управляемым своими импульсами, и его нутро кричало о том, чтобы взять силу Елены и пересилить ее своей собственной. Он не понимал такую женщину, как она. Он хотел сломать ее, чтобы доказать свой авторитет, не понимая, что настоящий мужчина стоит рядом с такой женщиной и становится еще сильнее от того, что она сама поддерживает его.
— Я на мгновение забеспокоился, — лукаво сказал он, бросив на меня взгляд из-под ресниц. — Если бы ты был женат, ты был бы мне бесполезен.
— О?
Я не подал виду, что испытываю искреннее любопытство. Вместо этого слово упало, как мертвый груз, на землю, между нами. Я проверил запонки, поправил золотой герб на правом рукаве, который говорил о моей первой жизни в Англии.
Он прорычал.
— Если ты хочешь снова найти дом
Я боролся со страшным желанием застрелить Рокко из пистолета, который он уронил на бок. Конечно, сукин сын не до конца верил, что Елена женщина Фрэнки, а не моя. На всякий случай он бросил в нас гранату, рассчитывая на максимальный эффект.
Елена ничего не сказала, и я не осмелился посмотреть через плечо, чтобы увидеть ее реакцию, но я верил, что ее безупречное бесстрастное лицо на месте.
Мое собственное — нет.
Мышцы в челюсти напряглись, и я стиснул зубы.
— Я здесь не для того, чтобы жениться на какой-то деревенщине, Рокко.
Он вздрогнул от моего неуважительного использования его имени, но меня это не волновало. Он вновь вздрогнул, когда я сделал шаг вниз по лестнице, нависая над ним. Его пистолет был поднят, между нами, приклад прижат прямо к моему сердцу, но я не уклонился от оружия. Я был человеком, который боялся только одного, что, как я понял, было бесконечно опаснее, чем человек, который ничего не боялся.
Я не потеряю Елену.
Ни за что.
Ни ради моего кровавого королевства и пачек хрустящих купюр.
Не ради моей чести или моей семьи, моих итальянских идеалов.
Она была моей.
Моей.
Навсегда.
И если Рокко захочет проверить это, я покажу ему, что бывает с теми, кто пытается встать между нашей любовью и разлучить нас.
— Я здесь, чтобы вести переговоры как мужчины. Я здесь для того, чтобы предложить изменения в нью-йоркской организации, которые будут означать увеличение количества миллионов в карманах твоих костюмов от Армани, понял?
Он пристально смотрел на меня, ярость кипела в глубине его темных глаз. Его дыхание было тяжелым, потому что он старел и был не в форме. Потому что он боялся меня. Нельзя было отрицать мое физическое превосходство над ним, и я знал, что он сделает все возможное, чтобы заставить меня чувствовать себя ничтожным, чтобы он мог чувствовать себя больше и лучше меня.
Меня не пугала такая перспектива.
За тридцать пять лет опасной жизни еще никому не удавалось взять надо мной верх, а Рокко не достаточно умен, чтобы сделать то, что не удавалось никому другому.
Поэтому я улыбнулся ему в лицо, и это выражение разрезало мое лицо надвое, как острие клинка.
— Хочешь поиграть, Рокко? — прошептал я специально для него. — Или хочешь сделать это как можно проще для нас обоих?
Неудивительно, что его глаза переметнулись через мое плечо, коротко смотря на Елену, прежде чем снова вернуться к моим. Он вскинул свой слабый подбородок и одним простым предложением обьявил войну.
— Иди и познакомься со своей будущей женой, Данте. Она скучала по тебе. Пока вы будете знакомиться, я буду развлекать прекрасную Елену.