Когда играют все

Иванова Татьяна Всеволодовна

Взбешенная Жанна Риче рванула воротник куртки так, что пуговицы посыпались на пол. И тогда вмешался молча слушавший женский спор король.

— Итак, граф де Карседа, вы подтверждаете, что, пытаясь защитить супругу от соблазнительных обещаний сеньоры Риче, — по-прежнему бесстрастным тоном заговорил он, — вы угрожали насилием вышеупомянутой сеньоре?

— Да, — сказал рыцарь, и, чуть отодвинув жену в сторону, сделал шаг к королевскому трону, покорно склонив голову.

— Тогда прошу всех покинуть зал и оставить меня наедине с сеньорой Риче, — произнес

его величество таким тоном, что даже Фенелла дернулась было, чтобы отойти от потайного окошка.

— Уважаемая сеньора, — сказал Боэланд, когда все, кроме эмиссара прогрессоров и шута, наподобие статуи неподвижно застывшего на коленях возле трона, покинули зал в ускоренном темпе, — как вы понимаете, никакой симпатии я к вам не испытываю. Но в случае с графом Альвесом де Карседой мы играем с вами на одной стороне доски. Меня давно тревожит все возрастающая популярность графа. Мои чувства вам понятны?

— Да.

— Жанна подошла совсем близко к трону.

— Но изгнание, на котором вы настаиваете, только прибавит дону де Карседа любви в народе. Ведь он защищал свою жену. Еще и баллады начнут петь на эту тему…

— Баллады? Защищал? Да он гнусный извращенец, — закричала успокоившаяся было женщина.

— Он достоин не баллад в свою честь, а смерти? — холодно спросил король.

Жанна вдохнула, выдохнула.

— Да!

— Но казни у нас запрещены, — задумчиво произнес Боэланд. — Вот если бы я мог отправить графа де Карседу в зону активных боевых действий…

— Я закрою глаза на мелкий военный конфликт, — тихо сказала эмиссар прогрессоров и снова дернула ворот курточки так, что еще одна пуговица со звоном упала на пол. — Только отправьте туда этого извращенца. Мир станет светлее без него.

— Согласен, — ледяным тоном проговорил король. — Граф умрет. Умрет в безнадежном бою за крепость Ведар.

— Пусть будет так, — со злостью подтвердила женщина.

Фенелла прислонилась к холодной шершавой стене потайного хода. Дона Альвеса стало отчаянно жалко. Потом девушку кто-то тронул за руку.

— Донья Фенелла, — услышала она тихий голос королевского шута. — Пойдем, прогуляемся к моему куму. Вы ему по-прежнему нужны.

— Сеньор Адрон, я должна вам пересказать беседу с одним из прогрессоров, — запинаясь произнесла девушка, следуя по темному коридору вслед за шутом. — Мне страшно самой ее передавать его величеству.

— Говорите, донья Фенелла, — величественно произнес шут, копируя интонации Боэланда.

— Прогрессор по имени Айвен Рудич сказал, что он дал увидеть людям де Грамейры информированное согласие Марики на извлечение плода. Документ был еще не подписан в тот момент.

Шут, шедший впереди, резко остановился. Фенелла уткнулась грудью в его плечо.

— Извините.

— Ничего.

— После этого де Грамейра виделся с закутанным в плащ ди Лартегой. Сам Айвен подал рапорт своим начальникам в знак протеста против действий эмиссара.

Они снова пошли дальше.

— Вопрос в том, до какой степени мы можем доверять словам прогрессора, — задумчиво произнес Адрон. —

Он подает рапорт на нее, она, вероятно, — на него… И на основании слов одного из них обвинить в измене начальника королевской гвардии? Не знаю — не знаю…

— Вот и я не знаю.

— А теперь, бесценная донья Фенелла, соберитесь. Время подготовки — позади, настало время действовать.

Да, действительно время решительных действий настало. Внутренний огонь плавил лед в глазах Боэланда. Он резко обернулся навстречу вошедшим, хищно посмотрел на Фенеллу.

— Донья Нелика, вы немедленно отправитесь в Суаль. Вы были в цитадели города?

— Нет, только на городской площади.

— Вы немедленно переместите на городскую площадь дона Цезара. Пройдетесь с ним до цитадели, запомните, как она выглядит, и вернетесь обратно. Вы должны уметь по первому моему слову попадать в цитадель.

Фенелла кивнула и подала руку невысокому мужчине со сросшимися бровями, мощным разворотом плеч и ногами колесом. Бороду он в отличие от короля и большинства придворных не брил, и она, черная и густая, покрывала чуть ли не половину лица.

Каменные стены цитадели Суали возвышались в центре холма, на котором располагался город. Дорога с городской площади круто вела вверх. Дон Цезар, не моргнув глазом, перенес мгновенное перемещение в другой город, и решительно, разгоняя в стороны кур, гусей и индюков, пошел впереди девушки, закутанной в черный плащ волшебницы Меланары.

— А что это за развалины на вершине холма направо? — с любопытством спросила Фенелла, когда они поднялись достаточно высоко, чтобы увидеть разрушенный каменный замок на вершине соседнего холма.

— Это загадочнейшее место в окрестностях, — ответил дон Цезар, замедляя шаг. — Странно, что вы не знаете.

— Не знаю, — протянула Фенелла, удивившись тому, что действительно ничего не слышала от Меланары о самом загадочном месте вблизи Суали. Если вспомнить, то мама помешала ей даже увидеть разрушенный замок, не пустив дочку вверх к цитадели города, откуда развалины были хорошо видны.

— Это замок Маралейд.

Фенелла вздрогнула.

— Лет двадцать назад замком владел один колдун, как говорили. Говорили, впрочем, шепотом, потому что знатность рода того колдуна такова, что вслух о ней говорить также не стоило. Колдун или не колдун, но граф де Маралейд увлекался собиранием странных штуковин. И он, помимо всего прочего, приходился дядей нынешней графине де Карседа.

И вот однажды, как гласит местная легенда, к нему приехала в гости волшебница. Она хотела увидеть какую-то штуковину из его собрания. Волшебница была молода, и граф-колдун обидел ее так, как мужчина может обидеть женщину. Она сопротивлялась, он ее искалечил. И даже после этого не захотел отпустить. Тогда волшебница прокляла обидчика. Вскоре он умер, замок разрушился и все колдовские штуковины погибли под обвалом.

Я не очень-то верил в появление волшебницы, как и в ее мощное проклятие, а теперь, — дон Цезар окинул спутницу внимательным взглядом, — не знаю, что и думать.