Когда исчезает страх
Шрифт:
— Попробую, — согласилась Зося. Ей нравился этот крепыш с белозубой улыбкой. Любопытно было узнать, его поближе.
«Но как начать? — задумалась она. — Впрочем, чего голову ломать, все парни одинаковы: надень что-нибудь поярче, да чтобы облегало, — и будут глаза пялить. Если я присоединюсь к ним на утренней тренировке — сразу всех зайцев убью. Надо только войти в доверие».
Ирина, увидя на Кальварской прозрачную кокетливую блузочку, легкие тренировочные брюки, эффектно выделявшие линию бедер, и почти детскую шапочку, неизвестно чем прикрепленную к пышно взбитой прическе, поняла, что все это надето не для тренировки.
«Умеет показать свои прелести, — с неприязнью подумала летчица. — Не Кирилла ли хочет поразить? Не выйдет! Его не проймешь кокетством».
Сохраняя равнодушный и беспечный вид, она все же поглядывала за Кальварской. А та вела себя как беспомощная, шаловливая девочка: то ей надо было по-мужски затянуть ослабевшую шнуровку на шиповках, то она просила подать руку, чтобы перепрыгнуть через канаву, то помочь сорвать гроздь рябины. А когда Кирилл подхватывал ее за талию или под локти и вскидывал вверх, она как-то неестественно выгибалась, и смех ее делался таким, что Ирине становилось неловко.
«Кривляка противная, — хотелось сказать ей, — неужели на тренировке не можешь вести себя естественно? Ведь стыдно так навязываться парню!»
Кирилл чувствовал себя перед Зосей беззащитным. В ее вопрошающем взгляде, в очертаниях рта, во всей гибкой женственной фигуре было что-то такое, что смущало, тревожило и заставляло безропотно подчиняться ее прихотям.
Нехитрое притворство Кальварской, ее наигранную беспомощность несложно было разгадать. Но Кирилл охотно поддерживал придуманную Зосей игру, — она доставляла ему удовольствие. Он не прочь был схватить ее на руки и перенести через лужицу, подставить руки для страховки при прыжке на песчаную осыпь.
Порой они вели себя так, что Ирина злилась. «Он такой же, как все, — думала она. — Может, уйти, оставить их? Нет, почему я должна уступать?»
На прогулке летчица ничего не сказала Кириллу. Она боялась, что в ее голосе прозвучит либо слишком подчеркнутая беззаботность, либо плохо скрытая обида и он разгадает ее состояние. Только когда Кальварская ушла к себе, Ирина решилась спросить:
— Она тебе очень нравится?
— Ничего, может соответствовать, — ответил он с нарочитой беспечностью, словно подражая Яну.
— Тогда бегай с ней, я не буду вам мешать.
Кирилл удивленно вскинул брови.
— Ирка, ты никак ревнуешь? — изумился он. — Мы же друзья с тобой!
— Мне противно смотреть на то, как ты готов подчиняться любому ее капризу. Это даже неприлично.
— Не будем же мы по пустякам ссориться. — Он старался все обратить в шутку. — Мы же с тобой понимающие парни! Девчонки в нашей дружбе не помеха.
— Хорошо, я тоже позову кого-нибудь и посмотрю, как тебе это понравится.
— Даю слово — не пикну, — пообещал он.
Вечером, войдя с Яном Ширвисом в круг танцующих, Ирина спросила у него:
— Почему вас по утрам не видно? В одиночку тренируетесь?
— Не хочу, чтобы другие видели мой пот, — ответил он. — Это не очень интересное зрелище.
— Но в компании веселей. Выходите завтра на пробежку.
— Только ради вас, Ириночка, — словно делая услугу, согласился он.
На другое, утро Ян нагнал их в лесу.
— Разрешите пристроиться? — спросил он у Ирины.
— Пожалуйста, левый фланг свободен, — ответила она.
— А вас не интересует разрешение других? — напомнила Яну о себе Кальварская.
— Простите, я думал, что вы сами пристроились, — насмешливо ответил Ширвис. — В этой компании вижу вас впервые.
— Вы примитивны, Ян, — заметила она. — Вместо мыслей и эмоций — одни рефлексы.
— Зосенька, может, я действительно похож на павловскую собаку, но вам-то огрызаться не следует. Вы же из иной породы хвостатых.
— Из какой? Не стесняйтесь…
— Замнем, не будем ссориться. Нам же с вами в одной упряжке ходить.
Заметив, что Ирина вырвалась вперед, Ян прибавил шагу. Летчица была покладистей, она ему больше нравилась.
— Что вы дразните Кальварскую? — спросила Большинцова, когда он нагнал ее.
— Не люблю, когда люди воображают о себе больше, чем имеют на то оснований.
— Но ведь она хорошенькая? Таким все прощается.
— Не хорошенькая, а смазливая. Это не одно и то же.
Зося слышала ответ Яна.
— Какой противный ваш Ширвис, — сказала она Кириллу. — Слишком много воображает, хотя сам еще ничто. Славой отца живет.
Зося никому не прощала обид. Весь путь она выискивала поводы уязвить Яна.
— Хорошо воспитанный человек подал бы руку, когда девушка переходит ручей, — наставительно замечала она.
А Ширвис отвечал:
— Хорошо воспитанные девицы не делают замечаний другим. Запомните, Зосенька.
Он не любил оставаться в долгу. Словесная перепалка грозила превратиться в ссору. Кирилл, решив примирить их, шутливо объявил:
— Ноль — ноль в нашу пользу. Мир, товарищи! Переходим со словесных состязаний на мышечные. Здесь старт кросса вокруг озера. Полный вперед!
Первой на дорожку вышла Зося, за ней Ирина. Парни же побежали вместе. На ходу Ян спросил:
— Ну как, Кирилл, остаешься у Гарибана?
— Нет. Я верен дяде Володе.
— Смотри, пожалеешь.
Днем парни занялись боксом, а девушки вышли с секундомером на беговую дорожку. Зосе захотелось проверить: действительно ли так опасна Большинцова, как кажется Гарибану.
— Пройди два круга в полную силу, — предложила она. — Выложи все, что можешь.
— Хорошо. А ты посмотри, какие у меня будут ошибки.