Когда исчезает страх
Шрифт:
Собрав остатки сил, Ян пошел в атаку, применяя комбинированные серии ударов. Но как-то так случилось, что, заканчивая комбинацию, он не нашел устойчивого положения. Сильный ответный удар сбил его на колени…
Ширвис мгновенно вскочил и почувствовал, как помост закачался под его ногами. Все стало зыбким.
Глаза боксера застлал туман. Он уже не наносил полновесных ударов, а лишь толкался кулаками.
Кирилл мог бы закончить бой нокаутом, но он пощадил Яна — дал ему выстоять до конца раунда.
Ширвис словно издалека услышал медный звон гонга и устало опустил кулаки.
Судьи совещались недолго. Победа за явным преимуществом присуждалась Кочеванову.
Потрясенные зрители замерли. Им казалось, что Кочеванов выиграл каким-то незаконным путем, что его поведение на ринге было похоже на расчетливость шахматиста. Лишь тонкие ценители бокса поняли — родился новый талантливый боксер со своеобразным стилем боя, рассчитанным не на грубую физическую силу, а на мастерство, гибкую тактику и неимоверную быстроту реакции. И они горячо захлопали Кочеванову.
Но в огромном зале эти аплодисменты затерялись, как случайные. Публика не желала приветствовать победителя. В те времена больше ценился грубый силовой бокс.
Почти одновременно на стадионе «Динамо» проходили легкоатлетические соревнования.
Погода была неустойчивой. Ветер, дувший с Финского-залива, то нагонял дождевые тучи, то расчищал небо до синевы.
Кальварскую беспокоила только гаревая дорожка. От частых дождей она размякла. Попробуй показать на такой хорошее время! Постоянные конкурентки — динамовка Дятлова и студентка Института физкультуры Тулова Зосе были неопасны: в этом сезоне они показали худшее время, чем она на последней прикидке.
За соревнованиями по другим видам легкой атлетики Кальварская не следила. Зачем утомлять себя лишними волнениями?
Перед днем забегов она плохо спала. Ее вдруг начало лихорадить от тревожной мысли: что же дадут ей последние соревнования? Кому выпадет счастье подняться на пьедестал почета, а кому опять до весны останутся одни лишь нудные тренировки?
Еще когда Зося училась в школе, она любила перед соревнованиями пройтись вдоль трибун, чтобы ею заинтересовались зрители и с любопытством спрашивали? «А кто вон та, с хорошей фигуркой?» И очень воодушевлялась, если слышала лестные для себя объяснения: «Восходящая звезда, будущая чемпионка».
Своими хождениями перед трибунами она и привлекла внимание Гарибана. Он сразу сообразил, что такая спортсменка, да еще с повышенным честолюбием, не только сама кое-чего добьется в жизни, но и поможет тренеру сделать карьеру. Нужно лишь умело руководить ею. Ведь начальство иногда любит остановить свой благосклонный взгляд на приятном личике и хорошей фигурке.
Каждое соревнование Зосю трясла предстартовая лихорадка. И она в такие дни ничего не могла поделать с собой, верила в приметы и, уходя на стадион, укладывала в чемодан «амулеты» — старенькую майку, в которой первый раз победила, утащенный с вешалки металлический номер и маленького костяного слоненка, подаренного бабушкой.
В этот раз на стадион «Динамо» Зося приехала за два часа до забегов. Решив переодеться для разминки, она повернула к раздевалкам и вдруг услышала, как из радиорупоров разнеслось:
— Вторая попытка. Прыгает Щекина — «Наука», приготовиться Большинцовой — «Осоавиахим».
«Ирина здесь? — встревожилась Зося. — Неужели и на восемьсот побежит? Надо с ней поговорить».
Она поспешила ко второму футбольному полю, где обычно проходили соревнования по прыжкам в длину.
Большинцову Зося разглядела издали: летчица сидела на скамейке и вытряхивала из шиповок песок. Волосы у нее были по-прежнему короткими, но их уже коснулась рука искусного парикмахера: они были уложены в прическу, которая делала ее лицо не похожим на мальчишеское.
Поравнявшись с ней, Кальварская как бы удивилась:
— Ирочка?.. Вот неожиданность!
Она поцеловала ее и принялась выпытывать, в каких же еще видах соревнований летчица собирается выступать. А узнав, что та намерена бежать и на восемьсот метров, стала отговаривать:
— После прыжков пойти на такую дистанцию?.. Ты с ума сошла! Это заранее обречь себя на позорище. Будешь плестись позади всех: ведь любое утомление сказывается. Мы же не прекращали тренировок, и то дрожим…
Зося умела говорить убедительно. Ирина, хотя и догадывалась, почему Кальварская так старается, все же заколебалась:
— А может, действительно отказаться? Почему я должна выступать по нескольким видам? Правда, прыжки для меня — только разминка, — сказала она. — Но все равно поговорю с инструктором, пусть заменит. Ведь собирался же он выставить на восьмисотку телефонистку. Та и тренировалась на длинных дистанциях.
Иринино обещание несколько успокоило Кальварскую. Зося ушла в раздевалку, надела тренировочный костюм, минут тридцать потратила на разминку и, когда по радио объявили о начале забегов, вышла на старт.
У судейского стола ее нагнала Большинцова.
— Ничего не вышло, — весело сообщила она. — Инструктор и слушать не захотел. Побегу с вами, постараюсь не отстать.
— Неужто не могла сказать, что ногу на прыжках подвернула? Вот недогадливая! — как бы в шутку укорила ее Зося, но летчица почувствовала досаду в ее голосе.
«Ах, вот оно что — ты побаиваешься! — догадалась Ирина. — Ну что ж, попробую обогнать».
Как только раздался выстрел стартового пистолета, она вырвалась вперед и, заняв бровку, побежала легко и спокойно впереди всех.
«Не слишком ли резво, милая!» — хотелось крикнуть Кальварской. Она по опыту знала, что в таком темпе долго не пройдешь, и бежала своим обычным шагом, расслабляя, мышцы и плавно выбрасывая ноги.
Увидев, что за Большинцовой увязались еще три нерасчетливые спортсменки, Зося обрадовалась: «Правильно, выматывай и этих. Они вместе с тобой сойдут с половины дистанции либо скиснут к концу».
Кальварская не зря сегодня выходила на разминку, она выверила, на каких участках дистанции ветер будет лобовым, и вместе с Гарибаном составила план бега: когда ветер попутный — убыстрять шаг, но ни в коем случае не обгонять ведущего, на виражах — подтягиваться вплотную к головным, против ветра — двигаться только под прикрытием спины лидера.