Когда исчезает страх
Шрифт:
— В бой! — приказал судья.
Ян немедля бросился на Кирилла. Но тот, мазнув его по виску, уклонился от хватки. Ширвис это воспринял как издевательство. Сделав несколько ложных выпадов, он спровоцировал Кирилла на атаку и, когда тот после промаха утерял устойчивость, налетел на него и сбил на колени…
— Победил? — побледнев, спросила Ирина у Кальварской.
— Да нет же, нет. Он поднимается.
Еще больше летчицы волновалась Зося. Судья отсчитывал секунды:
— Два… Три…
На счете «пять» Кирилл поднялся и повел бой только левой рукой. Ян знал эту хитрую повадку в боксе: левой рукой боец, как шпагой, производит разведку, вызывая противника на необдуманное нападение, а правую бережет для моментального и сокрушительного удара. Ян стал строже охранять свою челюсть.
Но Сомов, стоявший секундантом, понял, что это не тактика, что с Кириллом что-то случилось, — не его стиль так безрезультатно махать перчаткой.
Гарибан заметил напряженное лицо Владимира Николаевича. «Ага, — волноваться начал, — злорадствовал он. — Сейчас ты увидишь, чей метод лучше».
У Кирилла было сбито дыхание, он плохо защищал подбородок. Гарибану хотелось подсказать Ширвису: «Действуй крюком справа».
И тот как бы понял его: два раза поймал противника на крюк. Еще один такой удар — и Кочеванов свалится, но в это время некстати прозвучал гонг.
Ян уже вне правил ткнул противника в грудь и нехотя отошел в свой угол. Он был зол на себя, что не сумел в первом раунде нокаутировать такого вялого противника.
А Кирилл, прополоскав рот, как-то чересчур спокойно сидел на своем месте. Он не чувствовал ни влажной губки, которую заботливая рука прикладывала к сердцу, ни шепота Сомова:
— Что с тобой? Действуй двумя…
Дядя Володя нащупал пульс. Пульс был нормальный. Он попробовал ободрить Кирилла:
— Осталось два раунда, ты еще можешь наверстать. Он дерется так же безрассудно… не финти больше, пора набирать очки…
От этого горячего шепота у Кочеванова в ушах стоял шум. Во рту было вязко и пресно. Он сидел в каком-то странном оцепенении.
Во втором раунде и публике стало понятно, что Кочеванов сдал. Он вяло наступал и неточно защищался. А Ширвис неистовствовал. Он бил и бил без устали, как машина.
Ирину охватил страх за Кирилла. Ей казалось, что сейчас он упадет и больше не встанет. «Какой злой и противный этот Ширвис!»
Кочеванов уже шатался. Грудь и лицо его были в красных пятнах, ноги плохо слушались. От ощущения своей слабости он виновато улыбался.
Яна взбесила его улыбка: «Ты еще смеешься!» Он загнал Кирилла в угол и начал бить снизу вверх, не давая упасть на землю.
И вот здесь, у каната, ощутив во рту вкус крови, Кирилл вдруг нашел в себе силы плотно закрыться. Наконец-то старые ощущения вернулись к нему! Он почувствовал боль, почувствовал, как горячо бьется кровь в жилах.
Ян, решивший одним сильным ударом добить его, неожиданно встретил тугую стену кулаков.
Ирина не могла больше смотреть на ринг. Она сидела опустив голову и не понимала, почему так неистовствуют на трибунах и хлопают в ладоши.
Только в перерыве она подняла голову и, увидев, как Кирилла обрызгивают водой, в ужасе подумала: «Неужели они еще будут драться?»
И боксеры, вопреки ее желанию, дрались. Ирина только слышала одобрительный гул на трибунах, глухие удары и тяжелое дыхание. Потом вдруг все стихло. Оказывается, тренер выбросил на ринг полотенце: он просил прервать бой, так как видел, что Кирилл не выстоит до конца раунда.
Кочеванов, едва держась на ногах, пожал руки победителю. Казалось, что он благодарит за побои, и это восстановило против него Ирину.
— Молодец Ширвис! — восхищенно бормотал Валин, выбираясь из рядов. — Это класс!
Кальварская молчала, но горящие ее глаза и чуть припухшая покусанная губа говорили о недавнем волнении. Зося гордилась Яном. У него большое будущее. Как он сегодня дрался!
Когда они втроем спустились вниз и вышли к волейбольным площадкам, Кальварская побежала вперед и села на скамейку против мужской раздевалки. Борис попробовал утащить девушек на лодочную станцию, но те — одна бледная, другая возбужденная донельзя — не слушались его.
Вдоль дорожек зацветали кусты жасмина. От запаха белых цветов кружилась голова. Ирина сидела притихшая, а Зося буйствовала. Она закинула валинскую фуражку в кусты, натянула толстяку на лоб свой берет и пробовала напудрить Бориса. Валин уморительно мотал головой и от удовольствия не смеялся, а хрюкал. Ирина отодвинулась от них.
«Ревнует», — решил Валин и поднял еще большую возню с Кальварской.
Они бегали по газону, гонялись друг за другом вокруг скамейки. Борис растрепал Кальварской прическу, а та запачкала его губной помадой. Запыхавшиеся, они вернулись к скамейке.
Лицо Ирины вдруг зарумянилось.
— Наши идут! — обрадовалась и Кальварская.
Валин обернулся и увидел шагавших к ним Кирилла и Яна, Недавние противники, обхватив друг друга за плечи, шли и посмеивались.
«Кто же из них нравится Ирине, а кто Зосе?» — не мог понять Валин. Он решил присматриваться.
Ян с обычной развязностью подошел к девушкам, подхватил их под руки и повел к оркестру, игравшему на площадке. Валин с Кочевановым пошли сзади. У Кирилла забавно топырилась разбитая губа.
— Крепко он тебя, — посочувствовал Валин.
— Была баня, — согласился Кирилл и, лихо мотнув головой, добавил: — Зато я теперь дороже двух небитых.
На «Поплавке» они пообедали, потом пошли кататься на лодке. Валин с Ириной сели за весла, Кирилл за руль. Ян с Зосей устроились рядом, они полоскали пальцы в воде, брызгались, громко и весело вышучивали всех.
Кочеванов видел, как рука Яна прижималась к открытому локтю Зоей и та не отодвигалась от него.
«Еще бы! Победитель!» — с горечью подумал Кирилл и начал подруливать к берегу. В этом суденышке он чувствовал себя лишним.